39 
– Это вы устроили его на судно?
– Нет, не я. И не Эль Мадани.
– Кто оплатил похороны?
– Мы. На такой случай у нас отложено немного денег.
– Кто предоставил телевидению фотографию Бена Дхааба и сведения о нем?
– Я. Видите ли, на том празднике был фотограф. Бен Дхааб возражал, говорил, что не хочет фотографироваться. Но тот уже сделал снимок. Так что когда пришел репортер с телевидения, я отдал ему эту фотографию и рассказал то немногое, что узнал от самого Бена Дхааба.
Рахман стер пот со лба. Ему все больше становилось не по себе. Валенте, знавший толк в своем деле, молчал, давая ему созреть.
– Но вот что странно, – наконец решился Рахман.
Монтальбано и Валенте словно и не слышали его, погрузившись в свои мысли. Но они были начеку, как коты, которые притворяются спящими, а на самом деле не спускают с вас глаз.
– Вчера я звонил в Тунис, в газету, чтобы сообщить о его смерти и узнать, как распорядиться прахом. Главный редактор рассмеялся, когда я сказал, что Бен Дхааб погиб. Он сказал, что это глупая шутка, потому что Бен Дхааб в соседней комнате говорит по телефону. И бросил трубку.
– Это не мог быть однофамилец? – подсказал Валенте.
– Да нет же! Он мне ясно сказал, что его послала газета. Выходит, солгал.
– Вы не знаете, у него были родственники на Сицилии? – впервые вмешался Монтальбано.
– Не знаю, об этом речь не заходила. Если бы у него кто-то здесь был, он не пришел бы ко мне.
Валенте и Монтальбано то и дело советовались друг с другом, обмениваясь взглядом. Комиссар, не нарушая молчания, подал приятелю знак «пли!».
– Вам о чем-нибудь говорит имя Ахмед Муса?
Результат превзошел все ожидания: выстрел произвел эффект разорвавшейся бомбы. Рахман вскочил со стула и снова упал на него, сраженный.
– При… при… при чем тут Ахмед Муса? – запинаясь, выдавил из себя учитель.
– Извините наше неведение, – продолжал Валенте невозмутимо. – Но кто этот господин и почему его имя приводит вас в ужас?
– Это террорист. Он… убийца. Страшный человек. Но… при чем он тут?
– У нас есть основания полагать, что настоящее имя Бена Дхааба – Ахмед Муса.
– Мне дурно, – еле выговорил учитель слабым голосом.
Из рассказа совершенно подавленного Рахмана они узнали, что имя Ахмеда Мусы произносится шепотом, а внешность практически неизвестна. Некоторое время назад он создал вооруженную группу отчаянных головорезов. Их дебют состоялся три года назад и был незабываем – они взорвали кинозал, где показывали французские мультики для детей. Больше всех повезло тем зрителям, которые скончались на месте: десятки на всю жизнь остались слепыми, безрукими калеками. Национализм, который исповедовали террористы, был настолько абсолютным, что казался чистой абстракцией. Даже самые непримиримые фундаменталисты поглядывали на Мусу и его людей с опаской. Он располагал почти неограниченным количеством денег, источник которых никому не был известен. Правительство назначило большую награду за голову Ахмеда Мусы. Больше ничего Рахман не знал. От одной мысли о том, что он так или иначе помог террористу, его трясло, как в жестоком приступе малярии.
– Но вас ввели в заблуждение, – попытался утешить его Монтальбано.
– Если вы опасаетесь последствий, – добавил Валенте, – мы можем засвидетельствовать вашу порядочность.
Рахман повесил голову. Он объяснил, что это даже не страх, а ужас. Ужас оттого, что жизнь, пусть ненадолго, свела его с хладнокровным убийцей детей, невинных созданий.
Его успокоили, как могли, и отпустили, предупредив, чтобы не проговорился об этом разговоре даже другу и коллеге Эль Мадани. Если он понадобится, ему позвонят.
– Хоть ночью. Не стесняйтесь, – заверил учитель, от волнения с трудом справляясь с итальянским.
Прежде чем обсудить все, что им удалось узнать, они попросили принести им кофе и выпили его не торопясь, в глубоком молчании.
– Ясно, что он вышел в море не ради острых ощущений, – наконец заговорил Валенте.
– И быть застреленным не входило в его планы.
– Надо узнать, что говорит по этому поводу капитан судна.
– Хочешь вызвать его сюда?
– А почему бы нет?
– Он повторит слово в слово то, что сказал Ауджелло. Лучше бы порасспрашивать, что люди об этом думают. Слово за слово, может, выясним что-то еще.
– Поручу это Томазино.
39 
