42 
– Да.
– Вы говорите, она приходила четыре раза в месяц. А сколько раз работала сверхурочно?
– Один. Максимум два раза.
– Как вы с ней познакомились?
– Мне о ней рассказал друг, тоже пенсионер. Учитель Мандрино, он живет вместе со своей дочерью.
– Значит, на него она не работала сверхурочно?
– Работала. Дочь преподает, по утрам ее никогда не бывает дома.
– По каким дням она приходила к учителю?
– По субботам.
– Синьор, если вам больше нечего мне рассказать, вы можете идти.
– Спасибо за понимание.
Он неловко поднялся со стула и взглянул на комиссара:
– Завтра вторник.
– И что же?
– Вы думаете, она придет?
У Монтальбано не хватило жестокости разочаровать старика:
– Возможно. И если так, дайте мне знать.
И тут началось. В сопровождении завывающей матери появился Антонио, мальчик, которого Монтальбано видел в Вилласете, тот, что не захотел отдать свой завтрак и получил в глаз. По фотографии, которую показали по телевизору, Антонио опознал похитителя, это точно был он! Мать Антонио сыпала проклятиями, требуя жестоко покарать преступников: тридцать лет каторги грабителю и пожизненное заключение его матери! Если же оплошает земное правосудие, то уж на небесах услышат ее молитвы и пошлют этой мерзавке скоротечную чахотку, а ее отродью – долгую и мучительную хворь.
Сын, ничуть не испугавшись материнской истерики, отрицательно мотал головой.
– А ты тоже хочешь, чтобы он сгнил в тюрьме? – поинтересовался комиссар.
– Я – нет, – решительно ответил Антонио. – По телевизору он был совсем не злой. Теперь он мне даже нравится.
Сверхурочная работа, которую Карима выполняла для профессора Паоло Гвидо Мандрино, шестидесятилетнего пенсионера, в прошлом преподавателя истории и географии, заключалась в том, что она мыла его в ванне. Каждую четвертую субботу Карима находила профессора в постели голым. Она заставляла его принять ванну, но он притворялся, что ни за что не пойдет.
Тогда Карима сдергивала с постели простыни, так что он падал на пол на четвереньки, и шлепала его. Наконец, затащив профессора в ванну, она тщательно его намыливала и ополаскивала. Вот и все. За это он платил ей сто пятьдесят тысяч лир, а за уборку – пятьдесят тысяч.
– Монтальбано? Послушайте, я обещал, но сегодня никак не смогу с вами встретиться. У меня совещание с префектом.
– Назначьте мне другое время, господин начальник полиции.
– Ну, дело не срочное. К тому же после заявлений доктора Ауджелло по телевидению…
– Мими? – взвыл он громче, чем знаменитая певица в «Богеме».
– Да. Вы разве не знали?
– Нет. Я был в Мазаре.
– Он выступил в часовом выпуске новостей. Дал четкое, твердое опровержение. Сказал, что Рагонезе ошибся: полиция преследовала не похитителя завтраков, а похитителя приемников. Опасного наркомана, который, когда его застигли на месте преступления, угрожал полицейским шприцем.
Доктор Ауджелло потребовал извинений от имени всего комиссариата. Очень убедительно. Так что, думаю, депутат Пенаккио оставит вас в покое.
– Мы уже встречались, – сказал синьор Витторио Пандольфо, входя в его кабинет.
– Припоминаю, – ответил Монтальбано. – Я вас слушаю.
Комиссар держался неприветливо и имел на то все основания: ведь если Пандольфо пришел из-за Каримы, значит, он лгал, утверждая, что не знаком с нею.
– Я пришел, потому что увидел по телевизору…
– Фотографию Каримы, с которой вы не были знакомы. Почему вы не признались сразу?
– Комиссар, это дело деликатное, мне было стыдно. Видите ли, в моем возрасте…
– Вы были ее клиентом по четвергам?
– Да.
– Сколько вы платили за уборку дома?
– Пятьдесят тысяч.
– А за остальное?
– Сто пятьдесят тысяч.
Единый тариф. Вот только Пандольфо платил ей сверхурочные дважды в месяц. Теперь уже ванну принимала Карима. Потом она голой ложилась в постель, и он подолгу ее обнюхивал. Иногда вылизывал.
– Скажите мне вот что, синьор. Ведь вы, Лапекора, Мандрино и Финоккьяро вместе играли в карты?
– Да.
– И кто из вас первым рассказал о Кариме?
– Бедняга Лапекора.
– А как у него было с деньгами?
– Прекрасно. Около миллиарда на счету в банке, и еще квартира и контора.
В Вилласете у нее было еще три клиента – с ними она встречалась в те же дни после обеда. Все трое – пожилые мужчины, вдовцы или холостяки. Тариф тот же, что в Вигате. Мартино Дзаккариа, зеленщик, платил сверхурочные за то, что она покрывала поцелуями его голые подошвы. С Луиджи Пиньятаро, бывшим директором средней школы, Карима играла в жмурки. Директор раздевал ее догола, завязывал глаза, а сам прятался. Карима искала его, а когда находила, он сажал ее на стул и сосал ей грудь. Калоджеро Пипитоне, заслуженный агроном, сильно удивился, когда Монтальбано спросил, за что он платил сверхурочные Кариме.
42 
