43 
– Как это за что, комиссар? Она – снизу, я сверху.
Монтальбано захотелось его обнять.
Так как по понедельникам, средам и пятницам Карима с утра до вечера трудилась у Лапекоры, других клиентов она в эти дни не обслуживала. Странно, что отдыхала она по воскресеньям, а не по пятницам, – видно, успела приноровиться к местным обычаям. Интересно подсчитать, сколько она зарабатывала в месяц. Будучи не в ладу с арифметикой, комиссар выглянул из кабинета и громко спросил:
– У кого-нибудь есть калькулятор?
– Да, доктор.
С этими словами Катарелла встал и гордо вытащил из сумки калькулятор размером не больше визитной карточки.
– Что ты считаешь, Катаре?
– Дни, доктор, – многозначительно ответил тот.
– Можешь забрать его через пару минут.
– Доктор, я должен вас всячески предупредить, что калькулятор нуждается в покрутке!
– Это еще что такое?
Катарелла решил, что начальник не понял слова, и обратился за советом к сослуживцам:
– Как будет по-итальянски покрутка?
– Заводка, – перевел кто-то с сицилийского.
– А как прикажешь заводить калькулятор?
– Это как с часами, если таковые, не дай бог, встали.
Итак, не считая Лапекоры, Карима зарабатывала уборкой миллион двести тысяч в месяц. Плюс миллион двести сверхурочными. За все вместе Лапекора платил минимум еще миллион. Итого три миллиона четыреста тысяч без налогов. Сорок четыре миллиона двести тысяч в год.
Карима занималась этим не меньше четырех лет, получается 176 миллионов 800 тысяч лир.
А откуда на книжке появились остальные 323 миллиона?
Калькулятор, кстати, отлично работал без всякой «покрутки».
В соседних с его кабинетом комнатах послышались дружные аплодисменты. В чем дело? Он вышел и увидел, что виновником торжества был Мими Ауджелло. Комиссар чуть не захлебнулся слюной.
– Прекратите! Шуты гороховые!
Все обернулись к нему, сбитые с толку и оробевшие. Только Фацио рискнул объяснить, что происходит.
– Может быть, вы не знаете, но доктор Ауджелло…
– Я знаю! Мне звонил лично начальник полиции и требовал объяснений. Доктор Ауджелло по собственной инициативе, не согласовав со мной, – и это я подчеркнул в разговоре с начальником, – появился на телевидении и наплел чепухи.
– Но позволь! – осмелился Ауджелло.
– Не позволю! Ты нагородил кучу вранья!
– Я это сделал, чтобы защитить всех нас…
– Враньем не одолеть того, кто говорит правду!
Довольный своим афоризмом, Монтальбано, человек твердых нравственных устоев, едва не задохнувшийся от злости при виде того, как все рукоплещут Мими Ауджелло, хлопнув дверью, удалился в свой кабинет.
– Можно? – спросил Фацио, просунув голову в приоткрытую дверь. – Тут к вам отец Яннуццо пришел.
– Пусть войдет.
Дон Альфио Яннуццо никогда не носил рясу и был знаменит в Вигате своими благотворительными начинаниями. Это был высокий и крепкий мужчина лет сорока.
– Я езжу на велосипеде, – начал он.
– А я нет, – вставил Монтальбано, ужаснувшись при мысли, что святой отец пригласит его участвовать в благотворительных велогонках.
– Я видел фотографию той женщины по телевизору.
Между этими двумя фактами не было никакой видимой связи, однако комиссар смутился. Неужели сейчас выяснится, что Карима работала всю неделю и ее воскресным клиентом был святой отец?
– В прошлый четверг, около девяти утра плюс-минус четверть часа, я проезжал через Вилласету, так как ехал на велосипеде из Монтелузы в Вигату. На другой стороне дороги стояла машина.
– Вы не помните, какая?
– Конечно, помню. БМВ цвета серый металлик.
Монтальбано навострил уши.
– В машине сидели двое: мужчина и женщина. Мне показалось, что они целуются. Но когда я поравнялся с ними, женщина с трудом вырвалась из его объятий, повернулась ко мне и открыла рот, как будто хотела что-то сказать. В этот момент мужчина притянул ее к себе и снова обнял. Мне это показалось подозрительным.
– Почему?
– Потому что это не было похоже на любовную игру. Когда женщина смотрела на меня, ее глаза выражали страх, даже ужас. Думаю, она хотела позвать на помощь.
– И что вы сделали?
– Ничего, потому что машина сразу уехала. Сегодня я увидел по телевизору фотографию той женщины. Могу поклясться, это она, у меня прекрасная память на лица, я их никогда не забываю, даже если вижу всего один миг.
43 
