Особенно,... 
15 
Сам Шухов представлял первую в мире гиперболоидную сетчатую башню[7] и первые же в мире стальные сетчатые висячие перекрытия-оболочки, включая уникальную ротонду. Да и вообще здесь показывали множество интересностей, и в том числе первый в мире грозоотметчик конструкции Попова и первый русский автомобиль конструкции Яковлева и Фрезе… Но Владимира Георгиевича более всего волновала башня.
Рабочий ловко спустился по металлической паутинке и подбежал к Шухову.
— Все хоросо, господина, — сказал он, кланяясь. — Все подерар.
Видимо, русскому языку монгола учил какой-то японец, потому что он постоянно вставлял «р» вместо «л», как обычно японцы и делают.
— Молодец, Жадамба, — похвалил инженер. — Быстро справился. Не страшно там, наверху?
— Зачем страшно? Не страшно.
— Держи, — Шухов сунул рабочему несколько серебряных монет, которые тот с благодарностью принял. — Скоро сам государь-император придет смотреть твою работу!
— Русика царика хоросо! — закивал монгол, улыбаясь.
«Русика царика» появился довольно скоро, и, чему Шухов был рад, уделил внимание его постройке. Свита осталась чуть в стороне, а император с супругой Александрой Федоровной подошел к подножию башни, где стоял сам Шухов. Инженер обратил внимание, что лицо императора было усталым, а глаза — пустыми. Зато у императрицы они горели нездоровым блеском, и Шухов подумал, что это, должно быть, весьма опасная женщина. Он старался не вникать в слухи и сплетни о бывшей гессенской принцессе, но знал, что многие отзываются о ней далеко не лучшим образом.
— Разрешите приветствовать, ваше величество, — поклонился инженер. — Шухов, к вашим услугам.
— Шухов?! — царь наморщил лоб. — Шухов, Шухов… Фирма «Бари», не так ли? Железнодорожные мосты, потом вы в Верхних торговых рядах еще что-то этакое сочинили…
— Все верно, ваше величество, — отвечал Шухов, несколько обиженный словами «что-то этакое сочинили». «Что-то этакое» было уникальными арочными конструкциями, несущими стеклянные своды.
— Идем отсюда, Ники. Это же неинтересно, — с жестким акцентом сказала императрица, дергая Николая за рукав. Тот покачал головой и спросил:
— А что же тут у вас за Вавилонская башня?
— Извольте видеть, ваше величество, не Вавилонская, а водонапорная. Вот наверху и бак вместимостью сто четырнадцать тысяч литров, служит ныне для снабжения водой всей территории выставки. На баке — площадка для обозрения, если угодно, можно подняться на нее по винтовой лестнице внутри башни.
— Это неинтересно, Ники, — сказала императрица. — Идем дальше.
— Нет, подниматься мы не станем, но интересно, весьма интересно… И куда же вы ее потом? Вещь, насколько я понимаю, полезная.
— Уже изъявлено желание купить. Помещик Нечаев-Мальцев, из Полибино под Липецком. У себя собирается установить для подачи воды в поместье.
— Разумно, разумно… Что ж, порадован. Трудитесь на благо Отечества, всегда буду рад посодействовать.
— Благодарю, ваше величество, — снова поклонился Шухов. Он не надеялся, что встреча будет долгой, но и не думал, что столь молниеносной. Впрочем, государь один, а выставка огромна, и ему желательно все осмотреть…
Императрица потянула Николая за рукав, но тот все еще оставался на месте.
— А это что за человек? — спросил он, указывая куда-то за опоры башни.
Шухов оглянулся и похолодел. В тени спокойно восседал монгол Жадамба, который отхлебывал что-то из кружки и, кажется, кушал притом печатный тульский пряник. Чертов монгол, только и успел подумать инженер, как государь произнес вполголоса:
— Господин инженер, распорядитесь, чтобы этого человека вечером привели ко мне. Я хочу поговорить с обычным тружеником; это же ваш рабочий, верно?
— Да-да, — быстро согласился Шухов. — Что любопытно, монгол. А высоты совершенно не боится. Сам постоянно сему удивляюсь.
— Вот видите. Древний народ, хранящий много мудрости… Я думаю, вам легко объяснят, где меня искать. Я хочу поговорить с ним наедине.
Шухов еще раз поклонился, недоумевая, что приглянулось царю в довольно аккуратном, но все же грязном и несимпатичном монголе, жующем какую-то заплесневелую корку, даже не глядя на государя и его свиту.
Николай тем временем коротко отдал честь и проследовал дальше. Шухов успел лишь услыхать обрывок фразы государыни:
— Фи, Ники… этот смерд…
15 
