83 
— Вы рассказывали мне о том, что ради вас я готова бросить своего мужа.
— Не передергивайте! — начал он. — Я… Бронуин с размаху опустила пустую кружку на стол, так что глазурь на ней пошла трещинами.
— Нет! Позвольте мне сказать! — Она склонилась над ним, уперев руки в бока. — Вы говорите, что вы друг Стивена, и тут же прибегаете к детской уловке и запираете его там, откуда он может наблюдать, как вы прикидываетесь дураком перед его женой.
— Дураком? Однако до этого вы не принимали меня за дурака!
— Вы полагаете, что можете читать мои мысли? Неужели вы настолько тщеславны, что верите, будто, проведя несколько месяцев в постели со Стивеном Монтгомери, я могу остаться неудовлетворенной?
— Вы сказали…
— Несомненно, вы были готовы поверить всему, чему пожелаете. Вы ведете себя так, будто, заплатив той потаскушке, совершили благородный поступок. Вы думаете, что оказали Стивену услугу, но не было ли это просто завистью? Все в лагере должны были платить ей — все, кроме моего Стивена.
— Вашего Стивена! — начал Хьюго, пытаясь подняться, но новый приступ боли сразил его. Он стал в ужасе озираться. — Вы отравили меня!
Она улыбнулась.
— Нет, я не отравила вас в полном смысле слова, но несколько дней вы будете чувствовать себя больным. Я хочу, чтобы вы надолго запомнили сегодняшний день.
— Почему? — прошептал он, хватаясь за живот. — Что я вам сделал?
— Ничего, — ответила она серьезно. — Абсолютно ничего. Я привыкала к англичанам слишком долго и второго раза не вынесу. Вы использовали меня в своей игре со Стивеном. Вам не пришло в голову, что у меня могут быть свои мысли на этот счет. Я имела случай убедиться в этом вчера вечером, когда Стивен играл на лютне. Вы были так уверены в том, что будете желанным для любой женщины!
Хьюго скрючился от боли.
— Сука, — выдохнул он. — Стивен составит тебе достойную пару.
— Я стала сукой потому, что не захотела быть пешкой в ваших глупых играх! Помните, сэр Хьюго, что на шахматной доске есть только одна женская фигура, и она обладает наибольшей властью и свободой передвижения.
Бронуин наклонилась и, прежде чем отвернуться, незаметно вытащила ключ из кармана его камзола.
— Стивен видел вас. Он никогда не поверит, что я не вскружил вам голову. Она выпрямилась как струна.
— Вы ошибаетесь насчет Стивена Монтгомери. Это самый разумный и проницательный человек из всех, кого я знаю. — На мгновение она задержалась в дверях. — Ах да, сэр Хьюго, в следующий раз, когда у вас возникнут трудности в общении с женщинами, советую вам обратиться за помощью к Стивену. Насколько я могу судить, он знает о них почти все.
С этими словами она вышла из комнаты. Рэб поджидал ее за дверью, и вместе они поспешили к комнате, где был заперт Стивен. Бронуин заглянула в нее через решетчатое окошко и встретила горящий взгляд Стивена. В его глазах было столько гнева и ненависти, что у нее мурашки побежали по спине. Она вставила ключ в замок и открыла дверь.
— Теперь ты свободен, — сказала она спокойно. — Еще светло, и мы успеем доскакать до поместья твоего брата. — Стивен сидел молча, брови его были сведены. Она подошла к нему, протянула руку и коснулась пряди волос, упавшей на воротник. — Будет лучше, если ты выговоришься. Что вызвало твой гнев?
Он оттолкнул ее руку.
— Как ты смеешь подходить ко мне сразу же после него! Ты носишь платье, которое он тебе подарил. В нем ты щеголяла перед ним. Ему понравилось? Он насладился видом твоего полуобнаженного тела?
Она вздохнула и села на скамью у окна.
— Хьюго сказал, что ты не поверишь в мою добродетель после того, что увидел.
— Хьюго, вот как! — Стивен зарычал, его сжатые кулаки устремились к ней, но тут же бессильно упали. — Ты сполна отплатила мне за женитьбу на тебе. Ты долго ждала случая, чтобы отомстить мне. — Стивен тяжело опустился на табурет, не обращая внимания на Рэба, который ластился к нему. — В нашу первую брачную ночь твой нож должен был найти мое сердце.
Бронуин так стремительно подалась вперед, что даже Рэб не заметил этого движения. Она с такой силой ударила Стивена по лицу, что голова его резко откинулась назад.
— Черт побери, Стивен Монтгомери! — произнесла Бронуин сдавленным голосом. — Я устала от оскорблений. Сначала твой так называемый друг обращается со мной как с собственностью, на которую он заявляет свои права, а когда я отвергаю его и наказываю за тщеславие, он называет меня сукой. А теперь я должна стоять и слушать, как ты обвиняешь меня в распутстве. Но я не та женщина из лагеря, с ямочками на щеках!
83 
