111 
– За что же это?
– Понятия не имею. Я просто оплачиваю их.
– А как насчет платы за какой-нибудь сейф в банке для хранения ценностей, всяких там складов, личных почтовых ящиков и тому подобного?
– А никак.
– Ну а если вернуться к прочим личным расходам, есть здесь какие-нибудь платежи другим сторонам, ну, знаешь, людям, которые не выписывают счетов за услугу или доброе дело, то есть просто вознаграждение?
– Да, и таких много. Они проходят через миссис Краули. Мы просто получаем от нее записку, в которой говорится, так, мол, и так, заплатите, пожалуйста, столько-то.
– Я полагаю, она могла бы сама расплачиваться с ними со своего текущего счета.
– Да, но ее доходы от состояния облагаются налогом. Расходы же, связанные с состоянием, уменьшают налоги. Ну, вроде того, что если она починит разбитую раковину и заплатит за это со своего текущего счета, то этот расход в конце года будет считаться карманным расходом, который она оплачивает долларами, остающимися после уплаты налогов. Если она пересылает счет в имущественный фонд и он его оплачивает, расходы вычитают из общего дохода от состояния, чуть-чуть уменьшая тем самым общую сумму годовых задолженностей по федеральным и штатным налогам.
– Быть тебе юристом, – сказал я.
– Я стараюсь.
Мы двинулись дальше, и я добросовестно просмотрел все ящики, выискивая любую мелочь, которая сообщила бы мне, почему кто-то посылает Хоббсу эту чертову пленку. К концу изысканий я чувствовал себя как выжатый лимон, но ящики с бумагами как были, так и остались просто ящиками, где лежали документы, безжизненные символы мелких финансовых операций, примечательные лишь сведениями о расходах на обеспечение роскошной жизни, которую вела Кэролайн, и больше ничего.
Я нашел Кэролайн в кафе внизу. Она сидела за столиком и читала «Вог».
– Не представляю, сумеешь ли ты хоть что-то там раскопать, – сказала она, откладывая журнал в сторону. – Ситуация просто бредовая. Почему бы тебе не позвонить Хоббсу и не сказать ему, что это невозможно?
– А почему бы тебе самой этого не сделать?
– Я делала, я уже пыталась ему дозвониться.
Ее ответ меня очень заинтересовал.
– Когда и как?
– Я только что ему звонила.
– Куда, собственно, ты могла ему сейчас позвонить?
– Куда-то в его офис.
– Куда это «куда-то»?
– Ну, я точно не знаю, просто в его офис.
Обычно у нее хватало ума быть точной, и я понял, что она лжет.
– Ты хочешь, чтобы я нашел пленку?
– Конечно.
– А тогда перестань вилять.
– Я и не думала.
– Неправда. Если ты не звонила Хоббсу в офис, то куда ты ему звонила? Домой? И тут у Портера Рена невольно возникает вопрос: а почему так, почему это она звонила Хоббсу не в офис, а куда-то еще? Ответ напрашивается сам собой: потому что у нее есть его домашний телефон. Но тогда, интересуюсь я, откуда бы это у нее взялся его домашний телефон? Полагаю, что эти люди – враги. Или это сейчас они враги, а раньше было иначе. Возможно, они были немножко знакомы и виделись чаще, чем однажды ночью в отеле?
У нее было красивое лицо, но порой оно превращалось в безобразное, и именно это произошло сейчас.
– Ах ты, дерьмо!
– Нет, Кэролайн, нисколько. Ты втянула меня в это. Ты решила, что можешь быть просто милой похотливой киской и провести меня. Но ты недостаточно хорошо изучила меня, Кэролайн, ты не поняла, как мальчик из захолустного городка, вроде меня, не имевший никаких связей в Нью-Йорке, должен был крутиться и прокладывать себе путь с боем, чтобы стать газетным репортером. Ты об этом не подумала, Кэролайн. Но тебе стоит понять и кое-что еще. Полиция намеревается занять меня поисками пленки с Феллоузом, и тебя они тоже будут рвать на части. Так что мы должны заполучить обратно пленку с Хоббсом, и тебе придется рассказать мне, что с ним случилось.
После этого мы разговаривали довольно долго. После первой встречи с Хоббсом она видела его еще несколько раз. Только чтобы поговорить, как уверяла она; когда Саймона не было в городе, она имела обыкновение наведываться к Хоббсу в гостиницу и проводить у него пару часов.
– А Саймон знал об этом? – спросил я, и она ответила утвердительно.
Саймон знал об этом. Хоббс прислал ей небольшой подарок, а Саймон, обнаружив его, устроил ей взбучку. Кэролайн призналась ему, что встречалась с Хоббсом. Так что у Саймона была причина ненавидеть Хоббса. Да, согласилась она. Но пленку стали посылать Хоббсу только после смерти Саймона. Знала ли она кого-нибудь из деловых людей, с которыми работал Саймон? – спросил я. Кое-кого да. Конечно, их было множество. Может быть, Саймон отдал им пленку. Нет, ее вернули бы ей, заявила она, ведь Голливуд таков, как есть. Кто-то продал бы копию одной из телевизионных программ. А кроме того, какой мотив? Хоббса явно не шантажировали; ведь если бы у него вымогали деньги, он мог бы заплатить почти любую сумму. А как насчет Билли? – поинтересовался я. Кто он? Кэролайн покачала головой. Они вели беспорядочную жизнь, а Билли шел прямой дорогой, и теперь он серьезный бизнесмен. Банкир или что-то в этом роде. А был ли у Саймона кто-нибудь еще, кому он так же доверял? Она покачала головой. Ты упоминала студию, напомнил я, как она работает? Кэролайн вздохнула. Ну, студия платит производственной компании. Эта компания осуществляет платежи по первым двум большим фильмам агентству Саймона, и они берут свою долю, затем пересылают чек в адвокатскую фирму. Что же касается третьего фильма, то Саймон был владельцем производственной компании, которая сейчас фактически уже не существует, и поэтому чек со студии приходит прямо в агентство, а потом сюда, в адвокатскую фирму.
111 
