Особенно,... 
45 
— Но, сударь, — отважилась заметить Элен, — разве можем мы позволить, чтобы ради нашего удобства вы израсходовали на девять или десять тысяч франков больше, чем потратили бы, не стань мы вашими пассажирками.
— Ошибаетесь, мадемуазель, — стоял на своем Рене. — Не вы плывете в Индию, туда плыву я. Повидать остров Франции или остров Объединения не значит увидеть Индию. Я — заядлый охотник. Обещав себе охоту на пантеру, тигра и слона, я держу слово, вот и все. Принимаете или не принимаете вы мое предложение, я все равно отправлюсь в Индию. Берега реки Пегу, как меня уверяли, одна из самых богатых тиграми и пантерами местностей в целом королевстве Бирма. Кроме того, позвольте заметить, мои дорогие сестрички, что по приезде вам необходимо будет выполнить последнюю и скорбную обязанность. До сего дня я разделял с вами этот священный долг, не позволите ли вы мне завершить печальную опеку, которую я принял.
Все это время Жанна, сложив ладони и со слезами на глазах, всем видом умоляла не перебивать Рене, и как только Элен, не в силах больше противиться, протянула молодому человеку руку, младшая бросилась к протянутой руке и поцеловала ее со страстью.
— Жанна! Жанна! — прошептала Элен.
Жанна потупила взор и опустилась в кресло.
— Отвергать долее столь искреннюю заботу, — сказала Элен, — все равно что оскорблять дружбу. Мы принимаем ваше предложение и обещаем всю жизнь помнить о вашем братском участии.
Элен поднялась и кивнула Рене, показывая ему, что визит длится уже достаточно долго.
Молодой человек поклонился и вышел.
Отныне Рене занимался только приготовлениями «Нью-Йоркского скорохода» к выходу в море. Взамен старых чугунных пушек Сюркуф предложил пять медных пушек со «Штандарта».
Пятнадцати человек хватало для управления шлюпом, и две команды, со «Штандарта» и «Призрака», не сговариваясь, вызвались собрать экипаж шлюпа, а Сюркуф поддержал и одобрил это решение.
К несчастью, в команду американского судна нельзя было взять французов, пришлось нанять десятерых американцев, а на двух кораблях Сюркуф отыскал только пять человек, говорящих по-английски. Сверх того, чтобы управлять шлюпом, Сюркуф передал юноше боцмана Керноша, который дважды был на берегах Ганга и знал навигацию. Матросы хотели, чтобы у Рене остался на память подарок от них как свидетельство уважения, во-первых, за избавление от кредиторов, а во-вторых, за неслыханную отвагу в бою с акулой. У лучших оружейников Порт-Луи нашлось великолепное английское ружье с двумя нарезными стволами. Команда знала о страсти Рене к охоте на тигра и пантеру и о том, что у него нет подходящего оружия, а только одноствольный карабин и гладкоствольное ружье. Команда вскладчину купила карабин и накануне отплытия явилась с подношением.
На ружье было выгравировано: «Бесстрашному Рене от товарищей — матросов Сюркуфа».
Мало что могло бы доставить молодому матросу удовольствия больше, чем подобный подарок! Он не раз сетовал, что не имел возможности вооружиться как следует к отплытию с острова Франции, и ружье так кстати дополнило его арсенал и потешило самолюбие.
В назначенный день мэтр Рэмбо вернул Рене корабль, убранный с отменным вкусом. Великолепная древесина с острова Франции сама по себе могла служить украшением. Для молодых сестер прекрасную отделку кают, меблировку которых юноша предложил лично, выполнили с отменным вкусом. Девушкам ни о чем не пришлось беспокоиться. Гроб их отца перевезли со «Штандарта» на «Нью-Йоркский скороход» и установили в маленькой комнате, затянутой в черное. Затем Рене поднялся к Элен и Жанне и уведомил их, что ждет только приказа, чтобы поднять паруса. Они были готовы к отплытию. Девушки заказали мессу по умершему, по окончании которой был назначен обед на палубе «Нью-Йоркского скорохода», а затем, после трапезы, можно было поднимать паруса. На следующее утро в десять часов в сопровождении Сюркуфа сестры вошли в церковь. Поскольку известно было, что месса заказана для старого капитана французского корабля, все именитые люди острова Франции, все капитаны, все офицеры и все моряки портовых кораблей и зашедших в Порт-Луи пришли участвовать в панихиде, больше похожей на военную, чем на гражданскую.
Через час девушки, по-прежнему в компании Сюркуфа и Рене, пешком спустилисьтс порту.
От имени пассажирок Рене пригласил на обед Сюркуфа, Блика и Керноша. Корабли, стоявшие на якоре, украсили как на праздник, и «Нью-Йоркский скороход», самый маленький и самый изящный из всех, вывесил на единственной мачте, двух реях и гафеле все вымпелы, которые нашлись на борту. За обедом грустили, хотя каждый старался казаться веселым, а на пристани, по приказу генерала Декаэна, губернатора, гарнизонные музыканты исполняли национальные мелодии.
45 
