119 
Стражник поднял брови.
— Он, конечно, об этом знает?
Элпью улыбнулась.
— Я уверена, что, если вы скажете, что я здесь, он меня примет. — Она скрестила пальцы и попросила Бога, чтобы на сей раз уберег ее от грязных домогательств.
Охранник зашаркал прочь, потом вернулся и открыл калитку.
— Знаешь, куда идти?
Элпью с улыбкой прошла мимо него на территорию тюрьмы и в контору смотрителя.
— Мистрис Элпью, — просиял смотритель.
Он уже расстегивал пуговицы на животе, явно желая сразу перейти к делу. Элпью осталась стоять у двери.
— Мне нужно поговорить с миссис Элизабет Уилсон, вопрос жизни и смерти.
Смотритель, ухмыляясь, похлопал себя по коленям.
— Конечно, конечно. Но сначала давай-ка немножко попрыгаем, а?
Элпью покачала головой.
— Сначала я поговорю с миссис Уилсон, потом порезвимся.
Смотритель надулся.
— Нет. Сначала дело, потом ты увидишься с миссис Уилсон.
В дверь постучали.
— Да?
Смотритель заворчал, и дверь открылась. На пороге стоял один из приставов.
— Подождите минутку! — крикнул смотритель, застегиваясь.
Элпью воспользовалась этой возможностью, торопясь покинуть контору смотрителя, который крикнул ей вслед:
— Ты все равно не можешь с ней повидаться. Вчера поздно ночью ее от нас забрали.
— Забрали? — круто повернулась Элпью. — Куда?
Смотритель встал и схватил Элпью за зад.
— В Ньюгейт. Готовят к отправке на Тайберн.
— На Тайберн! — взвизгнула Элпью, отпихивая его руку.
Он кивнул.
— Да. Ее казнят. Завтра на рассвете.
Разбитая до судорог тряской поездкой домой в карете, проехавшей по улицам, на которых перестилали булыжную мостовую, графиня, прихрамывая, поднялась на крыльцо и толкнула дверь. Она совершенно забыла о намерении Пигаль привести кузнеца и сильно ударилась плечом. Ее светлость осмотрелась в поисках колокольчика, которым ей никогда не приходилось пользоваться раньше. Нашла и резко потянула. Внутри раздался глухой удар в импровизированный барабан.
Графиня подождала. Никто не шел. Ну и дела! В собственный дом не попадешь. Она крикнула в щель для писем:
— Элпью! Годфри! Это я, ваша хозяйка. Сейчас же откройте.
Через несколько минут очень запыленная Пигаль повернула ключ и распахнула дверь.
— Почему ты мне не сказала, что этта штука у тебя вместо звонка? — проворчала герцогиня, которая слышала удары и, решив, что это ломятся в парадную дверь сэр Питер или Подлец, спряталась под кроватью Годфри.
— Я спасена! — Графиня вплыла в дом. — Если мы сможем найти моего мужа.
Пигаль закатила свои подведенные глаза.
— Загляни под ближайший камень, — пробормотала она. — Или в любую сточную канаву.
— Важно не впустить его сюда, на случай, если он станет владельцем. Где Годфри?
— Ушел, — фыркнула Пигаль. — Выбгосить мусог.
— А Элпью?
— Ушла по важному делу, как она сказала. — Пигаль взяла бокал с вином, к которому до этого прикладывалась. — Ну а тепегь, когда мы одни, гасскажи мне все пго него.
— Про кого? — Графиня сняла плащ, перчатки и села. Пигаль принесла бокал и ей.
— Оставь свою таинственность! Пго коголя Вильгельма, газумеется.
Вино выплеснулось изо рта графини обратно в бокал.
— Ты же прекрасно знаешь, как я отношусь к этому вороватому голландскому коротышке.
— Тогда почему у тебя его любовные письма?
Захлопав глазами, графиня мысленно повторила вопрос подруги.
— Еще раз, и помедленнее, Олимпия, ты меня заинтриговала.
Пигаль рассказала про письмо, которое она нашла во время уборки, и как она узнала почерк.
— О! — Графиня оглянулась в поисках писем. — Актонские письма.
— Актонские? — вскричала Пигаль. — Почему актонские?
Графине совсем не хотелось объяснять все до конца.
— Его несло по дороге, рядом с Кенсингтонским дворцом. Элпью увидела и подобрала, надеясь, что это деньги.
Пигаль не нашлась, что ответить. Графиня же попыталась слегка изменить направление разговора.
— Тот день в Актоне, Пигаль. Как же было весело!
— Этта ужасная женщина, она не говогила ни о чем, кгоме своих платьев! — завопила Пигаль. — Ты когда-нибудь слышала что-нибудь подобное?
Графиня покачала головой.
— Только от Месье.
— Какого месье?
— Le Grand Monsieur, ты что, забыла? Брата короля Луи.[81]
119 
