Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
178 
– Теперь, – сказал он, – между нами установилась невидимая связь. Я благословил тебя, и ты стал для меня священным, как и я для тебя. Расскажи мне, не совершил ли ты какого-нибудь преступления против человеческих законов, от которых я мог бы тебя защитить?
Нищий покачал головой:
– Преступление, совершенное мною, монсеньор, не предусмотрено человеческими законами, и вы можете освободить меня от кары за него только частыми благословениями.
– Будь откровеннее, – сказал коадъютор, – ведь ты не всегда занимался этим ремеслом?
– Нет, монсеньор, я занимаюсь им только шесть лет.
– А прежде где ты был?
– В Бастилии.
– А до Бастилии?
– Я скажу вам это тогда, монсеньор, когда вы будете исповедовать меня.
– Хорошо. В какой бы час дня или ночи ты ни позвал меня, помни, я всегда готов дать тебе отпущение.
– Благодарю вас, монсеньор, – глухо сказал нищий, – но я еще не готов к принятию его.
– Хорошо. Пусть так. Прощай же.
Коадъютор взял свечу, спустился с лестницы и вышел в задумчивости.
Глава III
Бунт
Было около одиннадцати часов вечера. Гонди не прошел и ста шагов по улицам Парижа, как заметил, что вокруг происходит что-то необычайное.
Казалось, весь город населен был фантастическими существами: какие-то молчаливые тени разбирали мостовую, другие подвозили и опрокидывали повозки, третьи рыли канавы, в которые могли провалиться целые отряды всадников. Все эти таинственные личности озабоченно и деловито сновали взад и вперед, подобно демонам, занятым какой-то неведомой работой. Это нищие из Двора Чудес, агенты подателя святой воды с паперти Святого Евстафия, готовили на завтра баррикады.
Гонди не без страха смотрел на этих темных людей, этих ночных работников, и задавал себе вопрос: в состоянии ли он будет потом снова загнать их в трущобы, откуда сам их вызвал? Когда кто-нибудь из них приближался к нему, ему хотелось перекреститься.
Он дошел до улицы Сент-Оноре, потом свернул в Железные ряды. Здесь было по-другому. Торговцы перебегали от одной лавки к другой. Двери и ставни, как будто запертые, на деле были только прикрыты и часто отворялись, чтобы впустить или выпустить какого-нибудь человека с таинственной ношей. Это торговцы, имевшие оружие, раздавали его безоружным.
Особенно обращал на себя внимание один человек, который переходил от двери к двери, сгибаясь под тяжестью целой груды шпаг, мушкетов и другого оружия, которое он раздавал на завтра. Фонарь осветил его, и коадъютор узнал Планше.
Затем коадъютор вышел по Монетной улице на набережную. Группы горожан в черных и серых плащах, – в зависимости от принадлежности к высшей или низшей буржуазии, – стояли неподвижно. Изредка кто-нибудь переходил от одной группы к другой. Все эти черные и серые плащи сзади приподнимались от скрытых под ними шпаг, а спереди от дул мушкетов и аркебуз.
Дойдя до Нового моста, коадъютор увидел, что мост охраняется караулом; здесь к нему подошел какой-то человек.
– Кто вы? – спросил этот человек. – Непохоже, чтобы вы были из наших.
– Это вам так кажется от того, что вы не узнаете своих друзей, дорогой господин Лувьер, – отвечал коадъютор, приподнимая шляпу.
Лувьер узнал его и поклонился.
Продолжая свой путь, коадъютор прошел до Нельской башни. Здесь он увидел целую вереницу людей, пробиравшихся вдоль стен. Можно было подумать, что это процессия призраков, так как все они были закутаны в белые плащи. Достигнув одного пункта, эти призраки один за другим внезапно исчезали, словно сквозь землю проваливались. Притаившись в углу, Гонди видел, как исчезли таким способом все, кроме последнего.
Этот последний осмотрелся кругом, видимо, с целью убедиться в том, что за ним и его товарищами никто не следит, и, несмотря на темноту, заметил Гонди. Он подошел и приставил пистолет ему к горлу.
– Ну, ну, господин Рошфор! – смеясь, сказал коадъютор. – Не следует шутить с огнестрельным оружием.
Рошфор узнал голос.
– Ах, это вы, монсеньор? – воскликнул он.
– Да, собственной персоной. Но скажите, каких это людей отправили вы в преисподнюю?
– Это мои пятьдесят рекрутов от шевалье д’Юмьера, что должны были поступить в легкую кавалерию; вместо мундиров они получили белые плащи.
– Куда же вы пробираетесь?
– К одному моему другу, скульптору; мы спускаемся в люк, через который к нему доставляют мрамор.
– Очень хорошо, – сказал Гонди.
178 
