Последние отзывы

  180  

Маршал де Ла Мельере попал между двух огней.

Он был храбр и решил умереть на месте. Началась схватка; раздались крики и стоны раненых. Солдаты, обладая опытом, стреляли более метко, но горожане, подавлявшие своей численностью, отвечали им ураганным огнем. Люди падали вокруг маршала, как в битвах при Рокруа или при Лериде. Его адъютанту Фонтралю перебили руку, а сам маршал едва усидел на лошади, которая бесилась от боли, получив пулю в шею. Наконец в тот момент, когда и самый храбрый начинает дрожать и на лбу у него проступает холодный пот, толпа вдруг с криком: «Да здравствует коадъютор!» – расступилась, и появился Гонди. Он спокойно шел среди перестрелки, облаченный в рясу и плащ, раздавая благословения направо и налево с таким невозмутимым видом, словно выступал во главе церковной процессии.

Все опустились на колени.

Маршал, узнав его, поспешил к нему навстречу.

– Выведите меня отсюда, ради бога, – воскликнул он, – а то они разорвут в клочья и меня, и моих людей!

Кругом стоял такой шум, что, казалось, и грома небесного не услышать, но Гонди поднял руку, и все тотчас же затихло.

– Дети мои, – сказал коадъютор, обращаясь к толпе, – вы ошиблись относительно намерений маршала де Ла Мельере. Он берется, возвратившись в Лувр, просить у королевы от вашего имени освобождения нашего Бруселя. Не так ли, маршал? – добавил Гонди, обернувшись к маршалу.

– Черт возьми! – воскликнул тот. – Конечно, берусь. Я не думал отделаться так дешево.

– Он дает вам слово дворянина, – сказал Гонди.

Маршал поднял руку в знак обещания.

– Да здравствует коадъютор! – закричала толпа. Некоторые закричали даже: «Да здравствует маршал!» – но единодушнее всего звучало: «Долой Мазарини!»

Толпа расступилась и открыла проход на улицу Сент-Оноре. Баррикада разомкнулась, и маршал с остатками своего отряда отступил, предшествуемый Фрике и его товарищами, из которых одни подражали барабанному бою, а другие – звукам труб.

Шествие было почти триумфальное. Но как только отряд прошел, баррикада снова сомкнулась. Маршал с ума сходил от бессильной ярости.

Тем временем Мазарини, как мы уже сказали, сидел у себя в кабинете и приводил в порядок свои дела. Он велел позвать д’Артаньяна, хотя мало надеялся, что тому удалось проникнуть во дворец, ибо он не был дежурным. Но через десять минут лейтенант мушкетеров появился на пороге кабинета в сопровождении неизменного Портоса.

– Входите, входите, д’Артаньян! – воскликнул кардинал. – Очень рад вас видеть, так же как и вашего друга. Что происходит в этом проклятом Париже?

– Ничего хорошего, монсеньор, – отвечал д’Артаньян, качая головой. – Город охвачен восстанием. Когда мы с господином дю Валлоном только что переходили через улицу Монторгейль, то, несмотря на мой мундир, а может быть, именно из-за него, нас хотели заставить кричать: «Да здравствует Брусель!» – и еще кое-что… Сказать ли вам, монсеньор?

– Говорите, говорите.

– «Долой Мазарини!» Представьте себе, какая дерзость!

Мазарини улыбнулся, однако сильно побледнел.

– И вы закричали? – спросил он.

– О нет, – сказал д’Артаньян, – у меня совсем пропал голос, а у господина дю Валлона объявилась сильнейшая хрипота. Тогда, монсеньор…

– Что тогда? – спросил Мазарини.

– Взгляните только на мою шляпу и плащ.

Д’Артаньян указал на четыре дыры от пуль в плаще и две в шляпе. Что касается одежды Портоса, то у него весь бок был разорван ударом алебарды, а перо на шляпе было срезано пистолетной пулей.

– Diavolo! – воскликнул Мазарини, с наивным изумлением глядя на двух друзей. – Я бы закричал.

В эту минуту шум и гам послышались совсем близко.

Мазарини отер пот со лба и посмотрел вокруг. Ему очень хотелось подойти к окну, но он не решался.

– Посмотрите, д’Артаньян, что там происходит, – попросил он.

Д’Артаньян беспечно подошел к окну и взглянул наружу.

– Ого! – произнес он. – Что это значит? Маршал де Ла Мельере возвращается без шляпы. У Фонтраля рука на перевязи, несколько солдат ранено, лошади в крови. Однако… Что это делают караульные? Они прицеливаются и сейчас дадут залп!

– Им дан приказ стрелять в толпу, если она приблизится к Пале-Роялю.

– Если они выстрелят, все погибло! – воскликнул д’Артаньян.

– А решетки?

– Решетки! Они не продержатся и пяти минут. Их сорвут, изломают, исковеркают. Не стреляйте, черт возьми! – крикнул д’Артаньян, быстро распахивая окно.

  180