46 
– Ну разумеется.
– Так вот, друг мой, заслужите ее: она на конце вашей шпаги. Мы не повредим друг другу. Ваша цель – титул, моя – деньги… Мне бы только заработать достаточно, чтобы восстановить Артаньян, пришедший в упадок с тех пор, как мои предки разорились на крестовых походах, да прикупить по соседству акров тридцать земли, – больше мне не нужно. Я поселюсь там и спокойно умру.
– А я, – сказал Портос, – хотел бы быть бароном.
– Вы им будете.
– А о других наших друзьях вы тоже вспомнили? – спросил Портос.
– Конечно. Я виделся с Арамисом.
– А ему чего хочется? Быть епископом?
– Представьте себе, – ответил д’Артаньян, не желавший разочаровывать Портоса, – что Арамис стал монахом и иезуитом и живет как медведь; он отрекся от всего земного и помышляет только о спасении души. Мои предложения не могли поколебать его.
– Тем хуже! – сказал Портос. – Он был человек с головой. А Атос?
– Я еще не виделся с ним, но поеду к нему от вас. Не знаете ли, где его искать?
– Близ Блуа, в маленьком именьице, которое он унаследовал от какого-то родственника.
– А как оно называется?
– Бражелон. Представьте себе, друг мой, Атос, который и так родовит, как император, вдруг еще наследует землю, дающую право на графский титул! Ну на что ему эти графства? Графство де Ла Фер, графство де Бражелон!
– Тем более что у него нет детей, – сказал д’Артаньян.
– Гм, я слыхал, что он усыновил одного молодого человека, который очень похож на него лицом.
– Атос, наш Атос, который был добродетелен, как Сципион! Вы с ним виделись?
– Нет.
– Ну, так я завтра же повидаюсь с ним и расскажу о вас. Боюсь только, – но это между нами, – что из-за своей несчастной слабости к вину он состарился и опустился.
– Да, правда, он много пил.
– К тому же он старше нас всех, – заметил д’Артаньян.
– Всего несколькими годами; важная осанка очень его старила.
– Да, это верно. Итак, если Атос будет с нами – великолепно; ну а если не будет, мы и без него обойдемся. Мы и вдвоем стоим целой дюжины.
– Да, – сказал Портос, улыбаясь при воспоминании о своих былых подвигах, – но вчетвером мы стоили бы тридцати шести; тем более что дело будет не из легких, судя по вашим словам.
– Не легкое для новичка, но не для нас.
– А сколько оно продлится?
– Пожалуй, хватит года на три, на четыре, черт возьми!
– Драться будем много?
– Надеюсь.
– Тем лучше в конце концов, тем лучше! – восклицал Портос. – Вы представить себе не можете, как мне с той поры, что я сижу здесь, хочется размять кости! Иной раз, в воскресенье, после церкви, я скачу на коне по полям и лугам моих соседей в чаянии какой-нибудь доброй стычки, так как чувствую, что она мне необходима; но ничего не случается, мой милый. То ли меня уважают, то ли боятся, что более вероятно. Мне позволяют вытаптывать с собаками поля люцерны, позволяют над всеми издеваться, и я возвращаюсь, скучая еще больше, вот и все. Скажите мне по крайней мере: теперь в Париже уже не так преследуют за поединки?
– Ну, мой милый, тут все обстоит прекрасно. Нет никаких эдиктов, ни кардинальской гвардии, ни Жюссака и ему подобных сыщиков, ничего. Под любым фонарем, в трактире, где угодно: «Вы фрондер?» – вынимаешь шпагу, и готово. Гиз убил Колиньи посреди Королевской площади, и ничего – сошло.
– Вот это славно! – сказал Портос.
– А затем, в скором времени, – продолжал д’Артаньян, – у нас будут битвы по всем правилам, с пушками, с пожарами, – все, что душе угодно.
– Тогда я согласен.
– Даете мне слово?
– Да, решено! Я буду колотить за Мазарини направо и налево. Но…
– Что «но»?
– Пусть он сделает меня бароном.
– Э, черт возьми! Да это уж решено заранее. Я вам сказал и повторяю, что ручаюсь за ваше баронство.
Получив это обещание, Портос, который никогда не сомневался в слове своего друга, повернул с ним обратно в замок.
Глава XIV
Показывающая, что если Портос был недоволен своей участью, то Мушкетон был совершенно удовлетворен своею
На обратном пути к замку Портос был погружен в мечты о своем будущем баронстве, а д’Артаньян размышлял о жалкой природе человека, всегда недовольного тем, что у него есть, и постоянно стремящегося к тому, чего у него нет. Д’Артаньян, будь он на месте Портоса, счел бы себя счастливейшим человеком на свете. А чего недоставало для счастья Портосу? Пяти букв, которые он имел бы право писать впереди всех своих имен и фамилий, да еще коронки, нарисованной на дверцах кареты.
46 
