158 
Находившийся в Пекине великий князь Гун опасался единовластия Сушуня. Господство Регентского совета означало конец его политической карьеры. В этой ситуации Гун становился союзником Цыань и Цыси. Князь начал борьбу за свое регентство при малолетнем монархе и двух «незрелых» императрицах.
Больным для регентов оставался вопрос о возвращении в Пекин – в его Запретный город. Фактически речь шла о сроках переноса массивного гроба с телом Ичжу из Мулани в Палату Небесной Чистоты в зимнем столичном дворце. Одной из главных задач триумвирата в эти три месяца (с августа по ноябрь) стало недопущение каких-либо связей между двумя женщинами и князьями.
Цыси и Цыань оказались прочно изолированными от Пекина. Женщинам удалось переправить письмо Гуну, в котором они просили князя прибыть в Мулань и договориться о совместных действиях против триумвирата. Преодолев чинимые Сушунем препятствия, Гун и Чунь наладили контакт с затворницами. Заговорщики решили до последней минуты вести себя спокойно, дабы «не распугать змей», а решающий удар нанести неожиданно. Следуя решению, Гун вскоре вернулся в Пекин, чем успокоил оживившиеся подозрения со стороны триумвирата.
Императрицы и их союзники делали вид, что признали свое поражение, и предлагали победителям почетную мировую. Делалось все необходимое, дабы усыпить бдительность Регентского совета. От регентов тщательно скрывали, что 17–18 сентября против них высказался влиятельнейший маньчжурский военачальник Шэнбао Данное известие, попав в Мулань, могло сорвать план переворота.
По возвращении в столицу Гун стянул к Пекину верные ему войска маньчжурского военачальника Шэнбао. Чтобы усыпить бдительность триумвирата, обе императрицы и Гун добились для своих врагов разного рода наград – новых постов, почетных поручений и т. д. Сушунь был назначен главой Верховного суда Малисы. Дуаньхуа стал помощником главы Ведомства налогов.
23 сентября 1861 года противники триумвирата добились издания императорского указа о переносе тела покойного Сына Неба в Запретный город. Сушуню было поручено охранять семью нового богдохана, а главное, гроб Ичжу. Тем самым первый министр оказался прочно прикован к похоронной процессии, потеряв свободу маневра и передвижения.
26 октября траурная прогрессия выступила из Мулани. Огромный гроб с телом Ичжу сопровождали малолетний Цзайчунь, Цыань, Цыси, Сушунь, Лу-аньхуа, Цзайюань и другие члены Регентского совета, а также и князь Чунь. Цыси делала вид, что послушно едет в «обозе Сушуня». Но в этот раз ее положение было прочным. Теперь она была императрицей, ее сопровождали гвардейцы Жунлу, опытные шпионы – евнухи Ань Лэхай и Ли Ляньин, а также князь Чунь. В ее руках находились не только Великая императорская печать, но и богдохан-ребенок.
Существует версия, что триумвират планировал убийство Цыси. Это должно было произойти ночью на одном из горных перевалов, через который проходил маршрут траурной процессии. Об этом, однако, стало известно, и Жунлу со своими гвардейцами сорвал операцию.
Затем наступил черед заговорщиков, планировавших обезвредить своих врагов мирными средствами. Чтобы получить возможность заговорщикам установить контроль над положением в Пекине, следовало изолировать Сушуня от остальных регентов. По древнему обычаю, если император умирал вдали от места ритуального отпевания, молитв и жертвоприношений, его сын и жены обязаны были ехать вперед, чтобы подготовить все обряды и церемонии, а затем встречать гроб Сына Неба при въезде на территорию дворца. Был издан императорский указ, предписывавший первому министру сопровождать гроб с телом Ичжу, а всем остальным срочно ехать в столицу для подготовки всех траурных церемоний в храмах и дворцах. Сушунь не противился такому решению, ибо оно соответствовало обычаям и правилам династии Цин. В свою очередь, Сушунь, видимо, рассчитывал, что Дуаньхуа, Цзайюань и остальные регенты возьмут власть в столице в свои руки и блокируют наиболее опасного противника в лице Гуна. Только такого рода соображениями можно объяснить согласие Сушуня остаться во главе траурной процессии.
Развязка наступила 1 ноября, когда императорский кортеж прибыл в Пекин. Здесь он оказался, по сути, окруженным воинскими частями, преданными Гуну. Видя это, Цзайюань пытался протестовать, но Гун оборвал его. По прибытии императорского кортежа в Запретный город все собрались в одной из тронных зал. И здесь неожиданно для сторонников Сушуня вперед выступил Гун и зачитал заверенный Великой печатью императорский указ о лишении регентов всех постов и взятии под стражу. Стоя на коленях, Дуаньхуа, Цзайюань и остальные регенты смиренно выслушали эдикт. По одной из версий, во время ареста они от страха и досады переругались между собой, перекладывая вину один на другого.
158 
