4 
– Люди Джеффри захватили Томаса.
Элизабет остановилась так резко, точно натолкнулась на препятствие.
– Не может быть! Сейчас он уже у дедушки. Ты сам отправил его с Роландом. Тут, без сомнения, какая-то ошибка.
– Нет, миледи. Я видел его в замке собственными глазами. Томас спал у огня, и это был именно он. Мальчика там считают немым, – заметив, что госпожа его вот-вот перебьет, Джозеф предостерегающе поднял руку и быстро продолжил рассказ:
– Как он там очутился, не знаю. Люди Джеффри мне ничего не сказали. Ясно только одно: они еще не поняли, кто этот мальчик, но заботятся о нем хорошо, несмотря на то что человек, спасший Томасу жизнь, при смерти.
– Джозеф, ты говоришь загадками! Кто еще при смерти? – В отчаянии Элизабет убрала со лба мешавшую прядь золотистых волос.
Слуга тяжело вздохнул и, прежде чем объяснить в чем дело, подергал себя за длинную бороду.
– Во время сражения их предводителя ранили в голову. Теперь, говорят, он умирает.
– А зачем тебе понадобилось рисковать и идти в имение?
– Мейнард, главный конюх, сообщил, что мальчик в замке, и я хотел убедиться в этом, – объяснил слуга. – Узнав, что предводитель людей лорда Джеффри при смерти, я отыскал его помощника. – Джозеф снова прокашлялся. – Мне в голову пришел замечательный план. Я сообщил ему, что могу привести опытного лекаря, но с одним условием: когда их предводителю полегчает, лекарь беспрепятственно покинет замок. Сначала воин заартачился, сказал, что не обязан давать никаких обещаний, но я не сдавался, и он в конце концов согласился.
Элизабет внимательно слушала, потом сердито возразила:
– А если предводитель не поправится? Что тогда?
Джозеф развел руками:
– Это все, что пришло мне в голову. Я подумал, если вы окажетесь в замке, то, быть может, найдете способ освободить Томаса. Ну, не хмурьтесь, миледи. Ваша мать умела лечить, и я видел вас вместе с ней у постели больных. Уж кое-чему она вас наверняка научила.
Девушка раздумывала над словами старого слуги, и от мысли, что придется что-то предпринимать, внутри у нее холодело. Но освобождение Томаса стало теперь главной задачей. Стоит людям лорда Джеффри узнать его истинное имя, и они заберут мальчика с собой к господину. По закону после смерти отца право на управление имением переходило к Томасу. Но скорее всего до достижения совершеннолетия его оставят под опекой дяди, а Белвейн уж позаботится, чтобы устранить единственное препятствие на пути к власти. Что ж, закон и для него закон.
Другого выхода нет. Элизабет повернулась к слуге:
– План хорош. Бог даст, их предводитель выздоровеет. А нет, сделаем все, что в наших силах, – она медленно перекрестилась, Джозеф поспешно последовал ее примеру.
– Бог даст. Бог даст, – эхом повторил он.
– Буду готовиться к отъезду, а ты пока оседлай мою кобылу. – Улыбка смягчила тон ее приказа.
Джозеф тотчас же вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Обойдя хижину, он вывел лошадь, и через несколько минут животное было готово к дороге. Элизабет к тому времени уже успела переодеться. Теперь на ней было простое по покрою, но сшитое из дорогого материала синее платье, которое очень шло к ее голубым глазам.
Она подала старику пучок каких-то трав, и Джозеф помог ей вскочить в седло. Мысли о побеге все время вертелись у него в голове, и это не ускользнуло от Элизабет. Девушка наклонилась и нежно похлопала морщинистую руку:
– Не тревожься, Джозеф. Все будет хорошо.
Старик перекрестился и вскочил в седло.
Менее чем через час всадники по петлявшей дороге достигли разбитых в сражении ворот замка. Здоровенные стражники опасливо отступили при виде страшных волкодавов Элизабет. На их лицах отразилось явное удивление, но, с ухмылкой перемигнувшись, они пропустили путешественников за крепостные стены.
Во внутреннем дворе замка Джозеф спешился первым и бросился к госпоже. Элизабет подала ему руку, и старик, почувствовав, как дрожат пальцы девушки, понял, что она боится. Но заглянув ей в глаза, старый слуга ощутил гордость – внешне Элизабет оставалась абсолютно спокойной.
– Вся в родителя, – прошептал он, снимая ее с седла.
Девушка в самом деле унаследовала от отца исключительную храбрость. Поистине это он, старик, умирал от страха, а хрупкая хозяйка ободряла его и успокаивала.
Когда они входили в ворота, со всех сторон их окружил какой-то гул: это повсюду работали люди. Но теперь во дворе воцарилось гробовое молчание – и от этой абсолютной тишины мороз пробегал по коже. Море незнакомых лиц, чужие глаза внимательно следили за каждым движением. Мгновение, собираясь с духом, Элизабет стояла у лошади.
4 
