ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  29  

Сегодня, вспоминая те юношеские годы, я думаю, если бы мне предложили их еще раз прожить, я бы согласился на все… Единственное, на что бы не согласился, — на такое количество застолий и пьянок. Эх, если бы была такая возможность редактировать свою жизнь по воспоминаниям! И Леня был бы еще жив, и мы с Вовкой не дарили бы теперь друг другу на дни рождения лекарства. И до сих пор обсуждали бы прочитанные по вечерам новые книги чаще, чем утренние свежие симптомы.

Это ж сколько надо было иметь здоровья в закромах организма, чтобы пить каждый вечер! Пили в общежитиях, в скверах на скамеечках, в гостях, кафе, пельменных, рюмочных… Нам казалось тогда, что мы гусары, а оказалось, что просто пьяницы!

Однако нет худа без добра. Я уверен, что пьянство в советской молодежи развивало чувство юмора гораздо энергичней, чем наркотики у современной. Почему? Потому что наутро нельзя было относиться без юмора к тому, что наделал по пьянке вечером.

Как можно было не расхохотаться, когда Леня, который курил больше остальных, поутру, после очередной попойки, проснулся, трезвея, потянулся за яблоком, откусил его и инстинктивно стряхнул с него указательным пальцем пепел?

В 22 года я лечился от последствий пьянства. И потом семь лет не пил ни одной рюмки даже на Новый год. Позже, правда, развязал, и даже бывали скромные запои, на один-два дня, с похмельем. Из второй серии пьянства, которая могла меня доконать, выходил уже самостоятельно.

Я не боюсь сегодня об этом рассказывать. Не надо стесняться своего прошлого. Если его стесняешься, начинаешь комплексовать. Смотришь трезво на себя со стороны, и становится грустно. Это неправильно — с прошлым надо расставаться, смеясь. Тогда оно уже не вернется. И, расставаясь, обязательно выпить за расставание.

Это уже не страшно, потому что я абсолютно потерял интерес к алкоголю.

На похмелье всегда хотелось шутить! Помню, Вовка, опять-таки утром, налил себе стакан кефира, который, как говорили в народе, на втором месте после рассола, «кто оттягиват». Он сидел на стуле, предвкушая скорое счастье, и глядел на стакан, как на живую воду. Глядел мечтательно, с упоением и надеждой. В это время на матрасе проснулся Леня, увидел, как Вовка застыл на мгновение в этой мечтательной позе — а на руке у Вовки, в которой он держал стакан с кефиром, были часы — и тут же сообразив, спросил:

— Вовка, сколько сейчас времени?

Качан посмотрел на часы, не угадав своей еще мутной, невыспатой головой, в чем подкол. Поскольку руку он повернул, кефир вылился ему на брюки! Шутка получилась незамысловатая, зато все веселились, как дети! Кроме, конечно, Качана.

Позже, в своих многочисленных путешествиях, в том числе по южным странам, мне приходилось пробовать анашу. Ну как было, к примеру, не попробовать ее на четырех тысячах метрах в горах Тибета? В том краю анаша вообще не считается у местных жителей наркотиком. До появления европейцев они не знали, что курить ее безнравственно. И потом, все-таки я считаюсь писателем, а писатель должен все проверять на себе. Он же не хирург. Вывод, который я сделал после нескольких затяжек анашой, «добив пяточку», оказался весьма удивительным даже для меня: радость от бутылки «Жигулевского» пива, выпитой утром солнечным на скамеечке в каком-нибудь московском скверике, сильнее, чем «добить пяточку» в высокогорье Тибета. Может, поэтому советские служащие в особом расположении духа и тянулись по утрам перед работой во всевозможные закусочные и рюмочные.

Именно в одном из пивбаров одним похмельным утром Леня высказал фразу, которая по абсурдности и парадоксальности стала этаким маячком моей будущей творческой жизни: «Это только наш человек может прибежать утром в бар и сказать: „Дайте мне скорее сто грамм чего-нибудь покрепче, мне немедленно надо протрезветь!"»


Белый список неторгашей

Фрагменты автобиографии, www.zadornov.net

Леня Филатов никогда не попадал под гипноз раскрученных авторитетов, будь то политики или олигархи.

После того как Филатова приняли в самый диссидентский, а потому и самый популярный и передовой Театр на Таганке, мы стали видеться с ним не более двух-трех раз в год. Леня, как и следовало учителю, гуру, первым из нас добился успеха. И какого! Он играл на одной сцене с самим Высоцким. И все равно, когда мы встречались, и у него, и у меня теплели глаза в память о нашем творческом детстве.

Леня играл в нашумевших спектаклях и фильмах, сочинял пародии на известных поэтов… Его начинали узнавать на улицах, все чаще приглашали на концерты. Филатов считался «изюминкой» любого концерта. А потом он написал «Сказку о стрельце»! Написал быстро, легко, озорно… Как будто только на миг присел в свою позу поэтического вдохновения за стол и вот — случилось! Такое ощущение, что он и сам не понял, что сварганил — на ходу, между репетициями, съемками и концертами. Я помню, как Вовка — ему первому Леня прочитал сказку у себя на кухне — позвонил мне и сказал:

  29