Особенно,... 
30 
– Димыч, да плюнь ты на свою козу! – с жаром доказывал Егор. – Что ты в ней нашел? Что ты бредни её слушаешь? Да она в жизни слова умного не сказала! Скажи, Колян!
– Угу, – согласился Николай. – Не слыхал.
– Она тебе сколько крови перепортила?!
«Вот ведь дурак… – подумал Дмитрий. – И дернул же черт при них начать говорить! Можно было попросить выйти. Авось, не обиделись бы… Замолчи, Егорка. Сейчас кровь ты мне портишь… я от тебя скоро взвою». Но Егорка молчать не собирался. Он всё так же рьяно продолжал отстаивать свою точку зрения. Дмитрий не выдержал. Поморщившись, как от зубной боли он попросил:
– Егор, заткнись, а? Мне и без того тошно, а тут ещё ты давишь.
– Так я о тебе забочусь. Хочу, чтобы ты на вещи проще смотрел! Колян, скажи! – почти обиженно пробасил Егор.
– Скажи ему Колян! – обратился Дмитрий к Николаю. – Ну, скажи ты ему, пусть он рот закроет!
– Угу, – глубокомысленно отозвался авторитетный Колян, которого настойчиво призвали обе стороны, и обратился к водителю. – Стасик, ты останови возле «Сколопендры».
Стасик, привыкший беспрекословно подчиняться любому из троицы, но всё же признававший главным Дмитрия Максимовича, а не его брата, повернулся и спросил:
– Дмитрий Максимович, у «Саламандры» остановить?
– Останови, выйти человеку нужно, – вздохнул Дмитрий, почти обидевшись на Николая.
Нет, не то чтобы он был против того, чтобы брат выходил из машины. У брата могли быть и свои дела. Но сейчас какой-то эгоистичный червячок злобно шипел о том, что в такой скверный для него день друг и брат могли бы повести себя и иначе: Егор помолчать, а Николай не торопиться в ресторан.
Стасик остановил машину напротив ресторана «Саламандра», который Николай нежно называл «Сколопендрой». Николай вышел из машины первым и открыл дверь перед Дмитрием.
– Выходи! – скомандовал он.
– Зачем? – удивился Дмитрий.
– Выходи, выходи. И ты, Егор, вылазь. Сейчас пойдем в «Сколопендрочку», водочки попьем, зальем твои проблемы, зацепим тебе красотку лет двадцати пяти и всё станет на свои места, – с уверенностью, от которой Дмитрий просто опешил, невозмутимо ответил Николай. – Стасика лучше отпусти. Мы сегодня быстро не справимся. Мы сейчас с Егором своих разлюбезных упредим, что подзадержимся. У нас проблем не возникает. Если потом надумаем в баньку ехать, так такси возьмем.
– Коля, это просто…
– Не просто! Не ломайся, как девка! Вылазь! Что тебе руки заламывать? На улице, между прочим, дождь. Ты сейчас домой приедешь, а у тебя в холодильнике, кроме колбасы и икры, мыши дохлые! Небось, и хлеба нет. Снова вся жизнь на сухомятку! К нам ехать отказываешься, так хоть здесь поешь по-человечески!
– Не хочу я есть, – обиженно буркнул Дмитрий, но из машины всё-таки вышел, предупредив водителя, – Стас, ты можешь ехать. Завтра утром, как обычно.
– Егор, ты смотри, он уже и есть не хочет, – горестно вздохнул Николай. – А что ты хочешь? Девочку?
– Да ничего я не хочу! – разозлился Дмитрий.
– Совсем?
– Совсем!
– Твоя коза тебе, случайно, своих старых колготок или чулок не оставила? – едко поинтересовался Николай.
– При чем здесь колготки? Я же сказал, что не оставила ничего!
– А жаль. Я думал, может быть, ты на её драных колготках повеситься хочешь. Занимательное должно было быть зрелище! – тем же тоном продолжил Николай.
– Колян, он нас сейчас глаза понабивает, как в детстве, – предостерег Егор. – Давайте всё же внутрь зайдем. Я есть хочу. Я с обеда росинки маковой во рту не держал.
– Хорошие слова, Егорушка, – согласился Николай, входя в предупредительно открытую швейцаром дверь.
Сняв плащ, Дмитрий, как арестант, послушно побрел следом за Николаем и Егором в зал. Настроение с каждой минутой становилось всё хуже и хуже. За крайним столиком сидели две девушки и о чем-то оживленно разговаривали.
– О, а вот и девочки! Давай сразу прихватим. Эти, вроде бы, не затасканные, – кивнул Николай в их сторону.
– А я Маринку знаю. Девчонка, что надо! – сказал Егор.
– Да делайте, что хотите, – обречено согласился Дмитрий. – Я же сказал, мне всё равно.
– Напрасно, Димыч, напрасно, – пробасил Егор. – Смотри на вещи проще, всё образуется.
К ним подошел метрдотель и радушно их поприветствовал. Николай снисходительно улыбнулся:
– Сергеич, ты о нас позаботься, как о родных, – сказал он. – У нас Дмитрий Максимыч злой и голодный, да и нам поесть не помешает.
30 
