Последние отзывы

  27  

Рафаэль сосредоточенно разглядывал сочный крупный персик.

— Увы, моя дорогая, я больше не капитан. Это место займет мой первый помощник Ролло Колпеппер. Я собираюсь вернуться в Корнуолл и стать землевладельцем.

Словно не слыша его грустной исповеди, Виктория с восторгом разглядывала бравого капитана.

— Целых пять лет на своем корабле! Должно быть, вы пережили самые удивительные приключения! А я вот никогда нигде не была и ничего не видела. А в Китае вы были?

— В Китае? — Рафаэль улыбнулся и протянул девушке кусочек персика. — Нет, в Китае я не был. Сейчас я вернулся с Карибского моря.

— Вы торговый капитан?

— Вы почти угадали. Видимо, судьбе угодно, чтобы я занялся именно торговлей.

— Рафаэль, — взмолилась Виктория, — ну почему вы скрытничаете? Расскажите мне о ваших приключениях! Поймите, я никогда не разговаривала с настоящим моряком. Мне так хочется послушать…

Мысленно усмехнувшись ее детской назойливости, Рафаэль начал рассказывать. Он говорил о бескрайних морских просторах, о том, каким изменчивым бывает море: нежное и ласковое в спокойную погоду, оно становится жестоким и беспощадным во время бури, с ненасытностью голодного зверя проглатывая попавшие в его власть маленькие лодочки и большие океанские корабли. Он рассказывал ей об экзотической природе тропического леса, о вкусе плодов манго и папайи, улыбнувшись, вспомнил о Леоне Эштоне и Диане Саварол и о его собственной роли в устройстве их брака.

— Кто знает, возможно, мы увидимся с ними в Лондоне, — в заключение добавил он. Виктория сразу насторожилась.

— Вряд ли, — сухо заявила она. — Как только мы приедем в Лондон, наши дороги разойдутся.

— Ну, не сразу… Где же ваше любопытство, Виктория? Неужели вам не интересно, куда я собираюсь вас отвезти?

Виктория ехидно усмехнулась:

— Вы хотели помучить меня неизвестностью, а ", в свою очередь решила вести себя так, словно это меня ни капельки не интересует. Так вы быстрее все расскажете сами.

Рафаэль протянул ей еще кусочек персика. Некоторое время он молча и очень внимательно следил, как она ест. Капелька сока потекла по подбородку девушки, и он, наклонившись, вытер ее уголком салфетки. Виктория не отшатнулась, не вскочила с места. И только с неожиданной грустью посмотрела ему прямо в глаза.

— Я неоднократно упоминал в своем рассказе о Леоне Эштоне, — не выдержав затянувшейся паузы, отрывисто проговорил Рафаэль. — Так вот, я отвезу вас к его двоюродной тетке леди Люсии. Сам я ни разу не видел эту уважаемую даму, но Леон мне очень много о ней рассказывал.

— А если она не пожелает меня принять? — перебила Виктория.

— Я очарую ее, — улыбнулся Рафаэль. — Как вы считаете, если я очень постараюсь, сможет ли женщина, я подчеркиваю, любая женщина, мне отказать в такой незначительной просьбе?

— Я бы точно не смогла, — откровенно призналась Виктория, — но на меня не стоит ориентироваться. Боже мой, а вдруг я ей не понравлюсь?

— Думаю, вам не стоит волноваться раньше времени, — как можно более убедительно сообщил Рафаэль и приготовился встать, но неожиданный вопрос заставил его застыть на месте.

— Почему вы с Дамьеном не любите друг друга?

— У вас странная привычка, — немного придя в себя, заметил он, — задаете вопросы без всякой связи с предыдущими. Как на это реагируют ваши собеседники?

— Не могу сказать, — последовало еще одно откровенное признание. — Я ни с кем не общалась, кроме Дамарис.

— А кто это?

Теперь настала очередь Виктории разинуть рот от удивления.

— Ваша племянница. Ей уже три года. Это единственное существо на всем белом свете, которое меня по-настоящему любит. Я ужасно по ней соскучилась.

— А я даже не знал о ее существовании, — признался Рафаэль. — Впрочем, это и неудивительно, мы с Дамьеном не виделись уже больше пяти лет.

— А почему?

— Виктория, по-моему, вы слишком любопытны, — вяло возмутился Рафаэль, — настоящая леди должна уметь держать язык за зубами и не задавать неуместных вопросов.

Девушка поудобнее устроилась на стуле и, насмешливо поглядывая на своего собеседника, заявила:

— А вот Дэвид никогда не делал мне подобных замечаний, и на любой вопрос, пусть даже самый неожиданный и странный, я всегда получала немедленный ответ.

— А кто такой Дэвид?

— Дэвид Эстербридж, сын сквайра Эстербриджа.

— О, я его помню, — обрадовался Рафаэль, — ничтожный слюнтяй и хлюпик, он еще всегда хныкал, если у него что-то не получалось. А при чем здесь он?

  27