Особенно,... 
236 
С усилием она смогла чуть-чуть повернуть голову так, чтобы видеть окно. Полоска неба, которую она разглядела, была блеклой, почти бесцветной, и она поняла, что жара еще не спала. Здесь, в палате, температура наружного воздуха не ощущалась, поскольку больница была одним из немногих зданий в радиусе двадцати миль от Балфорда, в котором работали хорошие кондиционеры. Ей следовало радоваться этому… если бы она оказалась в больнице, чтобы проведать кого-то, пострадавшего, к примеру, в результате стихийного бедствия. Она без труда могла бы назвать имена двадцати людей, значительно больше, чем она, заслуживших сомнительную честь пострадать от стихийного бедствия. На этой мысли она задержалась с некоторым удовольствием, начала перебирать в памяти имена этих людей и развеселилась оттого, что приговорила каждого из них к пытке, выпавшей на ее долю.
Предаваясь этому увлекательному занятию, она не заметила, что кто-то вошел в палату. Легкое покашливание подсказало ей, что у нее гость. Она услышала негромкий спокойный голос:
— Не двигайтесь, миссис Шоу. Пожалуйста, позвольте мне.
Рядом с кроватью послышались шаги, и вдруг она оказалась лицом к лицу со своим главным врагом — Акрамом Маликом.
Она издала нечленораздельный звук, означавший: «Что вам надо? Уходите. Прочь отсюда. Мне противно ваше притворно озабоченное лицо». Но пораженный мозг посылал неразборчивые команды голосовым связкам, потому они издавали странные звуки — невнятную смесь стонов и хрипов.
Акрам внимательно смотрел на нее. Все ясно, решила она, он оценивает ее состояние и просчитывает, какой удар нанести, чтобы свалить в могилу. А уж тогда у него не будет никаких помех для претворения в жизнь своих коварных планов.
— Я не собираюсь умирать, мистер Вог,[53] — сказала она. — Поэтому сотрите со своей физиономии мину лицемерного сочувствия. Вы испытываете ко мне столько же сострадания, сколько его было бы его у меня, окажись вы в подобной ситуации. — Но из ее рта по-прежнему вылетали лишь нечленораздельные звуки.
Акрам огляделся и, отступив в сторону, исчез из поля зрения. Она запаниковала, решив, что он намеревается выключить аппараты, жужжащие и попискивающие за ее головой. Но он вновь появился, теперь уже со стулом, и сел возле койки.
Она увидела у него в руках букет цветов. Он пристроил его на столик возле кровати и вынул из кармана маленькую книжку в кожаном переплете, положил ее на колени, но не открыл. Наклонив голову, Акрам несколько мгновений сидел молча, а потом она услышала какую-то пакистанскую тарабарщину.
Где же Тео? — в отчаянии подумала Агата. Почему его нет? Некому прекратить этот балаган. Голос Акрама Малика был мирным и спокойным, но ее не проведешь. Наверняка он напускал на нее порчу или колдовские чары, которые азиаты используют против врагов.
Мириться с этим она не собиралась.
— Прекратите бубнить! — потребовала она. — Немедленно! И сейчас же вон из моей палаты! — Но ее слова были так же непонятны ему, как ей то, что говорил он. Малик положил смуглую ладонь на кровать, словно давая ей свое благословение, которого она не желала и не ждала.
Наконец он снова поднял голову и после короткой паузы заговорил, но на этот раз она отлично понимала его. И его голос звучал настолько убедительно, что она только и могла, что стойко выдерживать его взгляд. Она мрачно подумала, что так поступают с людьми василиски: они словно пронзают вас насквозь своими страшными глазами. И она терпела.
— Я только сегодня утром узнал о постигшем вас несчастье, миссис Шоу, — сказал он. — Я вам глубоко сочувствую. Мы с дочерью пришли, чтобы засвидетельствовать вам наше почтение. Салах дожидается в коридоре, нас предупредили, чтобы мы входили к вам в палату по одному. — Он приподнял книжку в кожаном переплете и с улыбкой продолжил: — Я хотел прочесть вам кое-что из Священной Книги, но иногда я замечаю, что мои собственные слова звучат как молитва. А когда я увидел вас, то слова потекли сами собой, без всяких усилий, и я, слушая себя, одновременно удивлялся тому, что слышу, и старался понять великое значение своих слов. Ведь уже давно мне дано было понять, что пути Аллаха неисповедимы.
О чем он говорит? — силилась понять Агата. Он пришел сюда с единственной целью — позлорадствовать, в этом она не сомневалась. Так почему же он не приступает к намеченному?
— Ваш внук Тео являлся для меня источником неоценимой помощи в течение всего прошедшего года. Думаю, вам это известно. И все это время я не перестаю думать о том, как бы я мог отблагодарить его за доброту, проявленную к моей семье.
236 
