Особенно,... 
37 
– Когда? – Артур от одного упоминания о Вике и Любе начало снова трясти.
– Ты что, Артур?! – слова отца стали слышны, как сквозь шум воды и всё окружающее ушло в серую дымку.
Снова Артур пришел в себя довольно быстро. Голова была яснее, чем накануне. Теперь в палате было уже светло, солнечные лучи косо падали в окно. У окна стояли мать и отец и тихо, почти шепотом, ссорились. Вернее, даже не ссорились, а мать плакала и упрекала отца, который стоял, склонив голову, и, иногда, пытался что-то ответить.
– Ну что, рад, что теперь так всё получилось? Смотри, до чего ты мальчика довел! Господи, Гришка, неужели настолько нужно было напиваться?!
– Ниночка, прости меня… – когда был трезвым, отец всегда называл мать не иначе, как «Ниночка». – Клянусь, что в жизни больше спиртного не понюхаю…
– Что теперь клясться? Сколько раз уйти хотела? – мать вытерла слезы. – Теперь уж точно уйду… Только вот Артур поправиться и всё, никто меня не уговорит…
– Ниночка, прошу тебя… – Артуру показалось, что отец тоже сейчас заплачет.
– Ма, па, – тихо, но довольно твердо, позвал он.
Родители моментально прекратили перепалку и оказались у его кровати. У матери были красные глаза, у отца совершенно убитый вид.
– Сыночка, как ты? – у матери дрожали губы.
– Лучше. Перестаньте выяснять отношения. В том, что случилось, вины отца нет.
– Но…
– Это не из-за того, что мы перессорились с утра, – заверил их Артур.
– А из-за чего? – родители переглянулись.
– Не помню, – Артур прикрыл глаза. – Это было после.
– Что «это»? – спросил отец.
– Не помню… не знаю.
– Оставь его, Гриша. Сходи лучше за врачом.
Отец ушел, а мать присела на край кровати и ласково погладила Артура по голове. Он вздохнул и открыл глаза. Как ему сейчас хотелось стать снова маленьким, чтобы всё было в порядке, чтобы мама и папа могли защитить от всех неприятностей, которые сводились к разбитой коленке, сломанной машинке или к страшной собаке. Как далеко ушло это время.
– Ничего, сыночка, скоро всё будет хорошо, – ласково сказала мать. – Ты скоро поправишься.
– Только ты не плачь, ма, – попросил Артур. – И с отцом помиритесь.
В палату вернулся отец с довольно молодым мужчиной в белом халате. Мужчина подошел к кровати Артура, придвинул стул и сел.
– Давай знакомиться, парень, – у мужчины была веселая улыбка и слегка усталые серые глаза. – Мы с тобой, вроде бы как, тезки. Я – твой лечащий врач, зовут меня Артур Николаевич. Рассказывай, что ты о себе помнишь. Когда родился, где живешь, где учишься, чем занимаешься и так далее.
– Дашевский Артур Григорьевич, – начал Артур. – Мне семнадцать лет, живу на Петровского, дом десять, квартира четыре, учусь в сороковой школе, десятый «А», занимаюсь спортивной гимнастикой, кандидат в мастера спорта…
– Уже? – удивился Артур Николаевич.
– Уже год. Ещё бальными танцами занимаюсь…
– Хорошо, – кивнул врач. – А какой приблизительно сегодня день, ты представляешь?
– Если приходил я в себя сегодня утром, то двадцать четвертое октября.
– Откуда ты знаешь?
– Отец сказал, что я не приходил в себя пять дней. Девятнадцатого октября я ещё был в школе.
– Отлично. А как ты заболел, помнишь?
– Не очень. Помню, что мне было холодно, мутило, болела голова, когда я пришел домой.
– В котором часу ты пришел домой? Из школы?
– Нет… я не знаю, когда я пришел. Было темно… потом пришла Лена, и что-то говорила о семи часах…
– Кто такая Лена?
– Мы учимся в одном классе, – Артур слегка смутился. – В тот день я пригласил её в кино, но мы туда так и не пошли.
– Почему?
– Не помню… я где-то был… – Артура начало мутить, он прикрыл глаза. – Не знаю…
– Так, хорошо, пока отложим этот вопрос. Постарайся вспомнить, ты где-нибудь не ударялся головой или тебя не били?
– Нет.
– Может, во время тренировки упал?
– Нет, точно не падал.
– Хорошо, что ел, пил? Может, спиртное?
– Нет, в тот день не пил… Я вообще не люблю спиртного. Ел… ничего особенного, всё, как обычно… хотя нет… чай… – озноб волной пробежал по телу. – Не знаю… не помню…
– Всё, всё, успокойся, – Артур Николаевич взял его за руку. – Давай-ка я тебя посмотрю. Следи за молоточком.
Через некоторое время он окончил осмотр и попросил родителей выйти с ним в коридор. Дверь осталась приоткрытой, и Артур слышал, о чем идет речь. Артур Николаевич долго и терпеливо объяснял родителям что-то о теперешнем состоянии Артура.
37 
