47 
Нет, бывает время, когда широкая степь становится куда более милым и безопасным домом, нежели любые дворцы за самыми высокими стенами!
Однако к полудню пятого дня по улицам застучали подковы, и у ворот дворца остановилась пятерка всадников.
— Гумер? — удивился Кара-мурза, узнав одного из опытных десятников Алги-мурзы. — Откуда?
— Девлет-Гирей и Менги-нукер возвращаются из набега, — тяжело дыша, ответил нукер. — Они прослышаны про дикий разбой язычников и послали меня узнать, цел ли султанский наместник, наш любимый мурза.
— Он цел, но он в горе, — печально склонил голову глава рода Кара. — Он потерял…
— Дайте мне попить и свежих коней, — потребовал десятник. — Гирей-бей в одном дне пути отсюда. Я должен сообщить ему радостную весть.
Кара-мурза наконец-то перевел дух — это означало, что жизнь продолжается.
И действительно, стоило тысячам Гирей-бея разбить лагерь на крепостной горе, как город наполнился движением. Под присмотром нукеров и янычар приведенные невольники вычистили улицы от гнили и обломков лавок, вытащили на берег и разбили корпуса нескольких сгоревших у причала кораблей. Русские плотники починили двери во дворце наместника, поправили полы и подняли обвалившиеся балконы, восстановили провалившуюся крышу и сгоревший навес для сена.
Разумеется, Девлет-Гирей проявил такое великодушие не просто так. Направив невольников на восстановление города, он одновременно помогал своему покровителю и тянул время. Опытный в торговле рабами, бей давал возможность разойтись как можно дальше слухам о пригнанном из Московии полоне, чтобы в Балык-Кае собралось как можно больше покупателей. Сейчас, когда неверные опустошили полуостров и увели с него всех работников, цены на невольников вырастут в несколько раз. Этот зимний набег, начавшийся так неудачно, обогатит не только его самого, но и порадует верных ему нукеров — хоть по паре золотых монет получит каждый воин! И пусть потом ногайцы разъезжаются по своим кочевьям и хвалят храбрость, удачливость и щедрость своего бея.
Единственное, что Девлет сделал бескорыстно — так это отдал Кароки-мурзе несколько своих ковров, чтобы застелить пол хотя бы в паре комнат дворца.
Впрочем, султанский наместник, кажется, даже не заметил подарка. Он ел, пил, спал — а все остальное время сидел, уставившись на разрушенный фонтан, и ни о чем не говорил, и ничего не делал. Девлету начало казаться, что старик потерял разум и все старания напрасны — пора продавать полон и думать над тем, как найти к Великолепной Порте другие подходы.
* * *
В деревянную калитку, поставленную взамен выломанной казаками железной решетки, постучали незадолго до сумерек. Нукеры, скучающие во дворе поднялись, отодвинули засов — им, опытным воинам, ни к чему было бояться, что снаружи окажется тать или прокравшийся в город враг. Но в проеме стояла девушка — грязная, босая, укрывающаяся от прохлады драной рогожей.
— Чего тебе надо, попрошайка?
— Здесь ли господин мой, наместник Сулеймана Великолепного и бей Кара-Сова великий Кароки-мурза?
Поскольку никто из нукеров не смог бы даже выговорить столь длинный и сложный титул своего господина, они только посторонились, признавая за незнакомкой право войти в дом.
Девушка осторожно ступила на каменную дорожку, ведущую к фонтану, дошла до сидящего нам османа и остановилась перед ним.
— Это вы, мой господин?
— Фейха? — Превратившийся в глубокого старика мурза поднялся на ноги, широко раскрыв глаза и не веря им: — Ты вернулась, Фейха?
— Мой господин, — персиянка кинулась вперед и упала ему на грудь. Из глаз покатились крупные слезы: — Это было так ужасно, мой господин. Это было так страшно, так страшно…
— Моя Фейха… Ты вернулась…
— Мой господин… Они убили всех. Они убили Зухру, Алию, Лейлу. Они забили привратника. Они схватили детей… — внезапно девушка уперлась обеими руками в грудь мурзы, отталкиваясь от него изо всех сил. — Я же не сказала, мой господин. Я ведь спрятала от неверных вашу казну.
— Фейха… Что?!
— Казну… — девушка судорожно сглотнула. — Когда все началось… Когда пришли русские, когда стали носиться по улицам и убивать всех прохожих, я поняла, что… Что они ворвутся… Что решетка на двери не спасет.
— Этого не может быть! — невпопад удивился мурза.
— Я взяла старого садовника, Захара. Я пообещала ему свободу и много золота. Мы вместе перенесли его из верхней комнаты в подвал у печи. Захар вырыл яму, мы высыпали его туда, и закопали. Я оставила немного денег наверху. Ес-сли бы они не нашли в сундуках ничего, то все поняли бы… Начали искать. Я оставила им, чтобы подумали, что это все золото, какое есть.
47 
