33 
– Значит, никакие убытки вам не грозят?
– Помилуй бог! В этом году на основе нашего издательства был образован холдинг, мы стали совладельцами инструментального завода, двух строительных фирм, лесопромышленной конторы. Какие уж тут убытки?! Производство мы развиваем, расширяемся, чего и вам желаем. Звоните, приходите, все своими глазами увидите.
Интересно, как это издательство может расширяться на инструментальный завод и лесотехническую контору? Понимаю – типографию прикупить, или магазин. Но две строительные фирмы?! Однако в трубку я вежливо поблагодарил:
– Спасибо большое.
– Всегда пожалуйста. Приятно было пообщаться. Звоните.
– Ну как? – вытянул шею Халфиес.
– У меня такое ощущение, – саркастическая улыбка появилась сама собой, помимо воли, – что «Эпоха» зарабатывает на пособиях минимум в двести раз больше вашего.
– Не может быть!
– Еще как может. Они уже окрестные заводики скупать начали.
– Да не может быть, – гнул свое Александр Андреевич. – Я недавно с Геной столкнулся… Сейчас, сейчас.
На этот раз он полез не в справочник, а в свою записную книжку. Схватился за телефон.
– Алло! Геннадия Петровича можно? Гена? Халфиес Александр Андреевич беспокоит. Ну как там у вас дела? Ага… Ага… Три? А кто автор? И к вам приходил? Ну, Дюрин! Нет. Заплатили. Сам знаю, что зря. Не-ет. Исправно. А за сколько? Точно? А вот тут у меня корреспондент из «Часа Пик» сидит, не верит. С кем-то из начальства говорил… Нет, ты ему скажи, – и расцветший от удовольствия Александр Андреевич протянул мне телефон.
– Да, я слушаю… – и тут же обрушился шквал:
– Кому вы верите?! Люди полтора года зарплату не получают, запчастей нет, мыла нет, краски нет. Работаем только на совести, крутимся. Концы с концами еле сводим. Бастовать несколько раз собирались.
– И как?
– Пока еще не вставали, но все к тому идет. Я, кстати, председатель профкома, и добиваться своего буду до конца!
– Значит, вы профсоюз сохранили?
– Еще как! Мы – сила. Сами можете приехать, посмотреть, с людьми поговорить.
– Хорошо. Давайте адрес.
– Что, правда приедете?
– Конечно, приеду. В районе Полудня нормально будет?
– Я вас встречу у проходной. У меня кепка, как у Лужкова, сразу узнаете.
– Договорились. Диктуйте адрес.
Все-таки день пропал не зря. Когда людям не платят зарплату – это социальная проблема; это статья, гонорар, бензин, цветы, пирожные, шампанское… Все-таки хорошо, когда людям не платят зарплату – «… только не мне!» – как говаривал в таких случаях Винни Пух.
– Боже, как все задолбало, – Лена захлопнула дверцу и облегченно откинулась на спинку сиденья. – Каждый день одно и то же.
– Что?
– Книжки, деньги, деньги, книжки. Все хотят получить и норовят не отдать.
– Таков бизнес.
– Это не бизнес, это стадо шакалов.
– Стая, – поправил я.
– Стая, это когда все вместе, – не согласилась Леночка, – а тут все против всех.
– Так, может, запить все это стаканчиком прохладного сока? – ненавязчиво предложил я.
– Хорошо бы.
– И закусить пирожным.
– От них толстеют.
– Тогда просто бифсторогоновым с картошкой.
– Сережа, – улыбнулась она. – Я сегодня не могу. Нужно успеть еще в одно место.
– Тут рядом есть уютный погребок…
– Ты упрям, как Рублев.
– Кто такой Рублев?
– Есть у нас такой автор. Хотели мы роман его издать, листов на тридцать [20] . Рекламу уже сделали в метро, обложку подготовили. Просили только сократить на пару листов. Много там лишнего, честно говоря. У него на свой текст рука не поднялась, он попросил нас самих все это сделать. А когда было готово, вдруг уперся. «Ни слова, – говорит, – не отдам. Мои произведения вырублены из гранита, отлиты в бронзе, каждая буква вырвана из души». Уперся рогом в землю, и все. Так и остался без книги, монументалист наш неповторимый.
– Это означает «да» или «нет»?
– Точно Рублев, – рассмеялась она и милостиво кивнула: – Это значит «да».
На углу Среднего проспекта и Первой линии есть очень хорошая столовая. И работает с раннего утра, и готовят там довольно вкусно. Получше, чем в закусочной в подвале того же дома, но не мог же я пригласить девушку в столовую?
Мы спустились в обшитый мореной сосной уютный зал, подошли к стойке.
33 
