Лёгкий, ненавязчивый романчик 
46 
– Боже мой, – охнула Лена. – Мне через пять часов вставать, а я еще ничего не собрала!
– Почему так рано? – время только-только перевалило за полночь.
– Поезд в семь. А до него еще добраться надо, да еще в такую рань. На первый автобус нужно попасть, а то опоздаю.
– Зачем такие хлопоты? – не понял я. – Отвезу на машине.
– Не нужно, – отмахнулась Лена. – Вставать ни свет не заря, за мной ехать, потом на вокзал. Хоть ты выспись!
– Все намного проще, – остановил я ее. – Просто лягу в машине, и все. Когда соберешься, выйдешь и разбудишь.
– Еще чего, – возмущенно фыркнула она, – в машине спать! Что мы, в лесу что ли?
Вот так я впервые остался у нее ночевать. Всех тех, кто уже успел представить, как я приникаю к нежным чувственным губам, как сжимаю ладонью плотную, чуть смугловатую, с алым соском девичью грудь, а потом скольжу рукою по бархатистой коже к широким бедрам, как целую гладкий прохладный живот, слушая страстное прерывистое дыхание, как ласкаю пушок внизу живота и как проникаю во врата наслаждения, – вынужден разочаровать. Мы даже не поцеловались. Не верите? А попробуйте нормально пообщаться с девушкой, когда за тоненькой стенкой отчетливо слышно сладкое посапывание ее отдыхающей мамочки, по коридору бродит угрюмый сосед, которого от любопытства замучила бессонница, а сама подруга поминутно вскакивает и начинает запихивать в объемистые сумки то юбку, то жакет, то кофточку, то еще что-нибудь?! Мы просто разговаривали и пили кофе.
Как вспомню – до сих пор в животе булькает…
Если честно – это была незабываемая ночь. Пусть мы так и не оказались в одной постели, но зато поняли, что можем бесконечно общаться и не надоедать друг другу, что понимаем друг друга с полуслова, полужеста, полунамека. Пожалуй, впервые в жизни я ощутил, что с этой вот женщиной можно остаться вместе навсегда, и не смотреть по сторонам, не искать новых ощущений, новых знакомств. Что помимо внешней красоты в ней есть душа, к которой тоже хочется прикоснуться, слиться воедино.
А потом было утро. Небо за окном начало неторопливо светлеть. На плите уже в десятый раз закипала жезла, Лена привычно делала бутерброды. Посмотрела на часы, включила телевизор. Там начинались новости.
Попивая раскаленный напиток востока, мы выслушали про новые идеи депутатов Думы, про страшную эпидемию в Чаде и скромное землетрясение в Японии, про вечернее ограбление круглосуточного ларька, и вдруг…
– Вчера, около часа ночи был обнаружен труп Ткача Геннадия Петровича, механика издательства «Эпоха». По подозрению в убийстве задержан Сименко Юрий Романович, личность без определенных занятий; его сообщник, Стайкин Сергей Александрович, разыскивается.
Сказать, что у меня кусок застрял в горле – значило ничего не сказать. Кофе заклинило, точно рыбную кость. Я осторожно покосился на Лену.
– Э-э, – медленно начала она, – э-это не про тебя? С-случайно?
– Тебе не кажется, – спросил я, огромным усилием воли проглотив одеревеневшее питье, – что на эту ночь у меня было алиби?Не знаю, кто о чем думает, услышав обвинение в убийстве, а я первым делом испугался того, что если задержат на «Мерседесе», то отберут, и хрен когда назад получишь. Надо спрятать, пока не поздно. В гараж нельзя, он мой, найдут. Ставить на стоянку – дорого. Остается одно: приткнуть туда, где взял – во двор детского садика. Авось не захочет Валерий Алексеевич прикарманить назад подаренное имущество.
Лену на вокзал я все равно отвез. Но настроение было испорчено безнадежно, и прощание получилось скомканным. Донес ей сумки до вагона, помог закинуть на полку. «Пока», «Пока» – и разошлись.
Дожидаться отхода поезда я не стал – добежал до машины, завел и, шалея от собственной наглости, прямо по Невскому рванул на Васильевский остров. Ни один гаишник внимания на ранний «мерс» не обратил – минут через десять мой «Мерседес» выскочил на Большой проспект, а еще через две минуты зарулил в пустой дворик. Я запер машину, почти бегом домчался до Малого проспекта, завернул за угол и только потом немного расслабился. «Мерседес», пожалуй, в безопасности – осталось уяснить, как обстоят дела у его владельца.
Васильевский остров я знаю не очень хорошо, поэтому не могу точно сказать, в каком сквере устало опустился на скамейку, расслабленно откинул голову назад и принялся думать думу, греясь в ласковых утренних лучах.
46 
