118 
Брина обнюхала ее лицо. Только теперь Морриган поняла, что щеки у нее мокрые от слез, и вытерла их краем платья.
«Что теперь будет? Неужели Биркита отвернется от меня? А Кеган?»
Морриган чмокнула Брину в мохнатую мордочку, прижалась к ней щекой и прошептала:
— Он говорил, что создан, чтобы любить меня. Интересно, считает ли он так и сейчас?
Ей вдруг захотелось вернуться через кристаллический валун назад, в Оклахому. Обессиленная Морриган закрыла глаза и забылась рядом с кошкой.
Ей приснилось, что она снова в Оклахоме. Это был один из тех осенних дней, которые Морри особенно любила, когда душная летняя жара отступала под натиском прохладного северного ветра. Листва на огромном болотном дубе, росшем на переднем дворе, только-только начала желтеть. Морриган сидела на ржавом металлическом стуле посреди патио. На огромной плоской глыбе песчаника, используемой вместо стола, стоял стакан сладкого чая, приготовленного бабушкой. Морриган вдохнула полной грудью свежий воздух. Пахло деревьями и цветущим кустарником. Как хорошо оказаться дома!
«Бегство — это не выход, дитя».
Девушка взглянула направо. На одном из двух оставшихся металлических стульев сидела невероятно красивая женщина. Морри подумала, что никогда не перепутала бы Рианнон с Шаннон. Лица и фигуры у них были одинаковыми, но на множестве фотографий Шаннон она никогда не встречала такого выражения печали, смешанной с нежностью.
— Ты моя мама.
— Так и есть. — Рианнон радостно улыбнулась, но в ее глазах блестели непролитые слезы.
— Это происходит наяву? Ты мне снишься или я просто тебя придумала?
— Иногда наши сны реальнее самой жизни.
— Ты не ответила мне ни да, ни нет.
— Скоро ты поймешь, что на самые важные вопросы в жизни нельзя ответить так просто. Все гораздо сложнее.
— Расскажи мне об этом. Как раз сейчас моя жизнь настолько запуталась, что я ничего не понимаю и не знаю, что с ней делать, — сказала Морриган.
— Ты сама сообразишь, как тебе поступить, когда наступит время сделать выбор, — ответила Рианнон.
— Что это значит? Неужели ты не можешь мне помочь, не скажешь, что делать?
— Я не могу принимать решения за тебя. Никто не может. Скажу лишь одно. Опыт научил меня, что поступки, совершенные под действием негативных чувств, таких как гнев, ревность и страх, обычно неверные. Вместо этого верь в любовь, преданность и честь, в себя, дитя. Тогда Богиня откроет тебе истину.
— А ты мне не поможешь?
— Я всегда тебя поддерживала, Морриган. Так будет и дальше. — Рианнон протянула руку, коснулась щеки дочери и начала растворяться в воздухе.
— Нет, погоди! Мне нужно задать тебе еще сотни вопросов!
— Верь в любовь и помни, что бегство — не выход. — Рианнон улыбнулась. — Оно не спасло меня, не поможет и тебе.
Морриган открыла глаза, машинально провела пальцами по стене и сказала:
— Зажгитесь для меня, пожалуйста.
«Мы слышим тебя, Приносящая Свет!»
Когда засиял селенитовый сталактит, Морриган легла на спину, погладила спящую кошку, свернувшуюся у нее под боком, и залюбовалась красотой, которую считала живой. Разве она сумела бы зажечь кристаллы, если бы подчинялась злу? Вряд ли, во всяком случае, жрица на это надеялась. Морриган вспомнила сон. Он был абсолютно реальным, однако на деле она не побывала в Оклахоме. Означало ли это, что и ее матери там тоже не было?
С виду все казалось ей очень простым: нужно пойти к селенитовому валуну и посмотреть, не найдется ли способ вернуться в Оклахому.
«Бегство — не выход, дитя».
Эти слова не произнес чей-то голос, не нашептал ветер. Они сами всплыли в памяти Морри.
«Но если бегство — не выход, тогда где же он? Рианнон посоветовала мне не принимать решения, продиктованные отрицательными эмоциями, верить в любовь, преданность и честь. Может, это нашептывало мне мое собственное подсознание или еще что-то?.. Легче подумать, чем сделать. Это уж точно.
Хотя погоди. А вдруг не так все сложно? Я должна поверить в любовь. Если Кеган испытывает ко мне настоящее чувство, и мы действительно были созданы друг для друга, тогда он и будет той страстью, в которой мне не следует сомневаться. Этот кентавр — верховный шаман. Он сумеет правильно объяснить то, что здесь происходит. Кеган сам говорил, что Богиня, возможно, предназначила нас друг другу. Если он будет по-прежнему со мной разговаривать, а не убежит с криком в другую сторону или не попытается сжечь меня на костре, то я, так и быть, подумаю над его словами.
118 
