Особенно,... 
37 
Тогда он присел и, запустив пальцы в темные завитки внизу ее живота, нашел пульсирующий центр ее желания. Габриэлла дрожала всем телом, пока его язык ласкал ее теплую влажную плоть.
Словно моля о пощаде, она вцепилась ногтями в его плечи, но он продолжал эту сладкую пытку до тех пор, пока она бессильно не упала на него.
Наконец, не в силах больше ждать, Руфус выпрямился и приподнял ее за бедра. Она обхватила его ногами за пояс, и он, стремительно войдя в нее, задвигался, постепенно ускоряясь. С каждым его толчком ее наслаждение нарастало, пока не достигло своей вершины и она не прокричала его имя. Затем, сделав последнее усилие, он присоединился к ней в экстазе освобождения.
Прижавшись лбом к ее лбу, Руфус глубоко задышал.
– Ты удивительная женщина, Габриэлла Мария Лючия Грешем, – хрипло произнес он.
Габриэлла довольно рассмеялась.
– Ты тоже ничего, Руфус Джеймс Грешем.
Подняв голову, Руфус посмотрел на нее. Ее глаза сверкали фиолетовым огнем, щеки раскраснелись, губы припухли от его поцелуев.
– Я даже не буду спрашивать тебя, почему ты передумала. – Он покачал головой. – Просто мне очень повезло.
Габриэлла довольно улыбнулась ему, и он, улыбнувшись ей в ответ, выключил душ и понес ее в спальню.
– Мы намочим постель, – возразила она.
– Какая ты практичная, – поддразнил ее Руфус.
Меньше всего она сейчас думала о практичности.
– Я просто подумала, как ты будешь спать в мокрой постели.
Руфус покачал головой.
– Самое главное, что ты сейчас здесь, со мной.
Положив ее на кровать, он лег рядом и зарылся лицом в ее шею, думая о том, что еще никогда не испытывал подобного. Это было за пределами простого сексуального удовлетворения.
Но все же ему хотелось большего. Он знал, что никогда не пресытится Габриэллой, что желание, которое он испытывал к ней, было у него в крови.
Габриэлла стала его неотъемлемой частью, и так будет всегда.
Проснувшись, Габриэлла обнаружила, что постель рядом с ней все еще была теплой, но Руфуса там больше не было. На его подушке лежал листок бумаги, на котором было написано:
«Моя дорогая Габриэлла, я уехал повидать Тоби. Твой Руфус».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Габриэлла! Какого черта ты не отвечала на мои звонки?
Нахмурившись, Габриэлла посмотрела на Руфуса, стоящего в дверях кухни ее ресторана. Он выглядел усталым. Его светлые волосы были растрепаны, джинсы и футболка помяты.
Очевидно, он приехал сюда прямо из аэропорта.
– За последние двадцать четыре часа я звонил тебе раз пять! – сердито бросил он, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
Если быть точным, то целых семь раз: два днем сюда и пять вечером в Грешем-Хаус. Но она не подходила к телефону.
Зачем?
Если Руфус после их ночи любви отправился в Америку, чтобы поговорить с Тоби, им больше нечего было сказать друг другу.
Габриэлла пожала плечами. Не глядя на него, она заканчивала прибираться на кухне после ленча.
– Я была занята, – произнесла она с притворным спокойствием.
Проплакав весь вчерашний день и всю ночь, она поняла, что так больше не могло продолжаться. Она больше не будет жить в браке без любви.
– Габриэлла, что с тобой? – обеспокоено спросил Руфус, подойдя к ней и приподняв ее лицо за подбородок.
Господи, как же она любила этого мужчину! Любила до безумия, любила так, что кроме него ей больше никто не был нужен.
Габриэлла посмотрела на него немигающим взглядом.
– Я ухожу от тебя, Руфус, – решительно произнесла она. – Не через пять месяцев. Сейчас.
– Что? – Внезапно побледнев, Руфус покачал головой. – Ты, должно быть, шутишь, Габриэлла…
– Нет, не шучу, – отрезала она.
– Подожди, – не сдавался он. – Здесь не самое подходящее место для разговора. Нам нужно уйти отсюда. Я должен все тебе объяснить…
– Ты опоздал с объяснениями, Руфус, – мягко произнесла Габриэлла. – Разве ты не понимаешь? Я больше так не могу. И дело тут вовсе не в том, что я хочу быть с Тоби! – отчаянно добавила она. – Я просто не могу больше с тобой жить.
Руфус тяжело сглотнул. Решимость, прозвучавшая в ее голосе, резанула его ножом по сердцу.
– Нет, Габриэлла! Я не могу тебя отпустить! – Он недоверчиво покачал головой.
Девушка невесело улыбнулась.
– Ты не сможешь меня остановить, Руфус. Мне жаль, правда, но я не могу… – Она запнулась. – Я не могу так больше жить, – решительно добавила она, опустив ресницы.
37 
