ГЛАВА 23

Медлительный барсук неторопливо семенил через поляну. Утренняя заря холодно мигала на небосклоне, готовясь встретить восход. Лес затаился, притих, и только тихий шепот осыпающейся листвы нарушал покой предутренней поры.

Неожиданно серая тень мелькнула среди густого папоротника, и барсук, услышав подозрительный шорох, во всю прыть ринулся к своему подземному убежищу. Но добежать не успел: старая волчица длинным прыжком настигла зверька, и острые клыки вмиг сломали ему позвоночник. Удовлетворенно облизнувшись, волчица обнюхала мягкую светло-серую шкурку добычи, затем забросила барсука на спину и легкой трусцой направилась в чащобу, где ее ждали волчата.

В логове было тепло и сухо. Волчата, насытившись, затеяли шумную возню возле волчицы. Она, доев остатки барсучьей тушки, растянулась у входа и задремала.

Вдруг волчица проснулась и тихо зарычала. Волчата вмиг присмирели и забились поглубже. Тихий говор и треск сучьев под ногами нарушил покой волчьего семейства. Волчица, прижав уши к голове и хищно оскалив зубы, затаилась в полном безмолвии, приготовившись защищать свое потомство.

Медведь и его подручные шли по следам Тимна. Уже много дней рыскали бандиты в лесах возле Борисфена, пытаясь настичь неуловимого кузнеца, но тот, словно чувствуя погоню, маскировал следы с такой ловкостью, что нередко ставил в тупик даже такого искушенного следопыта, как Медведь. И все-таки бандиты, пусть с большим трудом, теряя много времени на поиски следа, неутомимо и настойчиво шли за Тимном, не решаясь нарушить приказ Одинокого Волка и возвратиться обратно, не выполнив приказа.

Тимн торопился к Авезельмису. Он еще не знал о последних событиях возле хижины отшельника и стремился побыстрее добраться к своему спасителю, чтобы отдохнуть и набраться сил, так как рана все еще давала о себе знать тупой ноющей болью, особенно в сырые и холодные осенние ночи.

Костер он разжигал редко, довольствуясь впрок заготовленным вяленым мясом, а также грибами и орехами. Конечно, сподручнее было бы ехать верхом, к тому же быстрее, но в последнее время счастье явно отвернулось от кузнеца: скакуна, подаренного Авезельмисом, он потерял, когда пытался пробраться в Атейополис, а конь аорса, заарканенный Тимном во время охоты Дамаса на диких свиней, сбежал. Догнать его кузнец и не пытался, потому что вокруг было полно вражеских воинов, а без толку рисковать Тимн не хотел.

Рассвет застал его на берегу небольшого ручья. Плотно позавтракав, Тимн собрал свой дорожный мешок, как вдруг ему посышалось где-то неподалеку лошадиное ржание. «Неужто сарматы?» – подумал он, но тут же отбросил эту мысль: так далеко в леса они не осмеливались забираться. Значит, сколоты или какая-нибудь отбившаяся от табуна лошадь. И Тимн, долго не раздумывая, пошел в ту сторону…

Под все еще густыми кронами дубовой рощи горели костры. Запахи испеченной на вертелах дичи приятно щекотали ноздри; немногочисленная группа воинов сгрудилась вокруг Меченого, слушая его приказания. Несколько сколотов, выполнявших обязанности конюхов, поили из кожаных торб лошадей. Чуть поодаль, на ложе из веток, лежали раненые. Двое дозорных внимательно осматривали окрестности, удобно устроившись на деревьях.

Тимн, ползком подобравшийся почти вплотную к кострам, едва не задохнулся от радости, узнав.

Меченого. И уже не таясь, поднялся на ноги и быстрым шагом направился к сколотам.

– Стой! – раздался оклик дозорного.

– Свои, свои! – закричал Тимн, и его тут же окружили воины.

– Тимн?! – Меченый даже вздрогнул от неожиданности при виде оборванного и заросшего кузнеца. – Живой?

– Как видишь… – улыбался тот, отвечая на приветствия воинов; среди них было немало и его друзей.

За завтраком Тимн рассказал о своих похождениях, присовокупив к рассказу боевые трофеи. Меченый, в свою очередь, поведал разведчику сколотов о последних событиях в Атейополисе и планах отряда.

– …Вот только их нужно где-то пристроить на время, – вздохнул Меченый, озабоченно посмотрев на раненых воинов. – В лесу не оставишь – очень похолодало, а надежного убежища с крышей над головой вблизи нет. И с собой их не возьмешь – обуза в бою…

– Будет им крыша над головой и место скрытное, – весело подмигнул ему Тимн.

Впервые за столько дней он отдыхал душой и телом. Развалившись на дубовых ветках, кузнец блаженствовал: наконец он обрел товарищей, узнал, что жена и дети живы-здоровы. Даже промелькнувшая мысль о сборщике податей не омрачила радужного настроения Тимна: все образуется, все будет хорошо, почему-то думал он, Великая Табити милостива…

  94