Особенно,... 
52 
— …Страх ломает человека, уничтожает моральные принципы, изводит тебя, и ты готов сделать что угодно ради призрачной надежды выбраться отсюда. И даже если ты знаешь, что этого никогда не произойдет, одного обещания достаточно, потому что оно рождает надежду, а без нее долго не протянешь.
— Так давай продолжай! — вскрикнула она, чувствуя, что эта вспышка ярости исчерпала ее силы. — Мне уже все равно.
Он снова усмехнулся, мягко, почти печально, и произнес:
— Не спеши.
Клара закрыла глаза, чтобы не видеть мучителя. Она больше не может здесь находиться! Она сойдет с ума, если останется здесь хотя бы ненадолго. Когда она вновь взглянула на него, он качал головой.
— Этого недостаточно, — тихо бормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Кларе. — Пока еще недостаточно. — И ушел, оставив стальную дверь открытой.
Серый свет неохотно просачивался из находящейся наверху комнаты, которую Клара никогда не видела и даже вообразить не могла. Света, бледного и холодного, было достаточно, чтобы разглядеть черно-белые фотографии из газет. Она не позволит себе стать следующей жертвой. Тут Клару посетила мысль, причинившая ей боль: ты превращаешься в жертву не потому, что тебе не хватает решительности или ума, а потому, что другой человек захватывает власть над твоей жизнью. И чаще всего это вопрос обычного невезения. Природа не обделила Клару умом, силой воли, решительностью, однако она чувствовала, что теряет индивидуальность, подделывается, становится такой, как он хочет.
Здесь, в этой сырой холодной яме, он решал, кем и чем ей быть. Она впервые в жизни поняла, как это бывает, когда твое человеческое и женское достоинство зависит от мужчины, повинующегося только своим неписаным правилам. Никакие моральные принципы его не обременяли, и она для него была чем-то вроде манекена в витрине магазина — не более.
Господи, помоги мне, думала она. Мне никогда, никогда не выбраться отсюда!
Глава девятнадцатая
С пальто и плащей, развешанных по спинкам стульев, капало на кроваво-красный линолеум совещательной комнаты. Несколько полицейских пытались хоть немного отогреться у чуть теплых батарей. Рейнер все еще вполголоса разговаривала по телефону, но большинство присутствующих уже сдали свои отчеты и собирались расходиться по домам.
Дождь моросил без остановки весь день и вечер. Вошла Янг, стряхивая с волос дождевые капли.
— Знаешь, Малыш, всякий раз, когда я тебя вижу, ты мокрая, — ехидно заметил Флетчер. — Даже через много лет я так и буду вспоминать о тебе — «мокрая курица».
— Зато ты непонятно когда просох, хотя должен был целый день проводить опрос, переходя от дома к дому, — холодно заметила Рейнер, кладя трубку.
Флетчер невозмутимо улыбнулся:
— Все оказалось проще, чем мы думали. Киоскер признал в этом типе своего постоянного клиента. Каждое утро тот покупает «Дейли мейл». Поэтому я сузил район опроса до нескольких улиц.
— В таком случае завтра твой рабочий день начнется довольно рано. — Торп только что вошел, стянул с головы промокшую насквозь черную вязаную шапочку и швырнул ее на свой стол.
— Я так понимаю, ты не нашла своего извращенца, верно, Кэт? — спросила Рейнер.
— Увы и ах, — проворчала Янг. — А я-то надеялась, что он весь день просидит у меня на хвосте.
— От такой работенки я бы не отказался, — встрял Флетчер.
Кое-кто из мужчин засмеялся. Янг чуть не со слезами взглянула на них и перевела глаза на Рейнер: ну и что мне теперь делать?
— Не обращай внимания, — сказала Рейнер, будто прочитав ее мысли.
Больше всего Кэт сейчас хотелось очутиться дома и наплакаться всласть, но она сказала себе: ни за что! Я выдержу. Это было первое серьезное дело, в котором она принимала участие, и ей хотелось набраться опыта, а если повезет, то выделиться, обратить на себя внимание.
— Так что произошло? — спросила Рейнер.
Янг чуть покраснела, чувствуя неловкость от насмешливого взгляда Флетчера, и объяснила:
— Оказывается, в школе на прошлой неделе открылась вакансия учителя, и там проводили собеседование. Один из претендентов приехал на автобусе, да рано, и решил, пока не начнется, прогуляться вокруг школы.
— Ты уверена, что это именно он?
Она кивнула:
— Бдительные старушки вызвали патрульного. Он проверил документы и записал имя.
Флетчер засмеялся:
52 
