Особенно,... 
57 
Пиппа уткнулась в грудь Триш и зарыдала. Продолжая телефонную беседу, Хьюго сказал:
— Он заставил меня ждать? Так пускай теперь сам подождет несколько дней.
Голос секретарши зашелестел в трубке. Выслушав, Хьюго разозлился:
— Хорошо, если он не может ждать, скажи ему, чтобы катился куда подальше! — И с остервенением швырнул трубку на рычаг.
Триш вытерла слезы Пиппе и сказала, целуя ребенка в лоб:
— Поднимись на минутку наверх. Я скоро приду.
Хьюго еще немного постоял, с негодованием разглядывая телефон, потом двинулся, чтобы поднять стул, бросил его на полпути и раздраженно пнул ногой. Сел и закрыл лицо руками. Триш подняла стул и устроилась напротив него, выжидая подходящий момент, чтобы заговорить.
— Ты совсем не помогаешь нам, Хьюго, — осторожно начала она.
Он обиженно взглянул на нее:
— Я делаю что могу, Триш.
— Исчезая на весь день? Бросая Пиппу, бросая нас обеих, чтобы бороться со своим горем в одиночестве?
Хьюго не отвечал, и Триш сердито покачала головой. Ей показалось, что он раскаивается и готов объяснить свое поведение накануне днем, но он упрямо сжал челюсти.
— Я делаю только то, что необходимо, — отрезал он.
— Тогда попытайся уладить свои дела с Мелкером. Если тебе наплевать на себя, позаботься о своем ребенке.
Здания, расположенные вдоль главной дороги, тянувшейся через Баутон, напоминали приморские шале во влажный зимний день. Рейнер медленно ехала по улице, выискивая глазами номера, в надежде заранее увидеть дом мисс Келсолл, чтобы не пришлось давать задний ход.
Туман обосновался на серых участках необработанной земли между зданиями, белел во впадинах, где буйно росла ежевика и мусор, зацепившийся за ее шипы, трепетал на зимнем ветру, медленно распадаясь, чтобы весной потеряться в путанице новой поросли.
Рейнер сбросила скорость почти до минимума, не повернув головы в сторону автомобилиста, который, нажимая на клаксон, пронесся мимо. Три семь пять — вот он, этот дом, бунгало, недавно окрашенное в белый и светло-голубой цвета. Деревянные рамы рассохлись от времени, подъездная асфальтированная дорожка вся в рытвинах, там и сям торчат пучки травы, теперь желтой и поблекшей, но сад выглядит хорошо ухоженным. Лужайка перед домом аккуратно подстрижена, а высаженная квадратом буковая живая изгородь создает видимость уединения, отделяя дом от расположенных с обеих сторон зданий и от шоссе. Рейнер представила себе хозяйку — женщину, которой едва удается сводить концы с концами, но привыкшую соблюдать приличия.
Из дома доносилось гудение пылесоса. Рейнер позвонила и подождала. Ага, из-за воя пылесоса ее звонок попросту не слышен! Тогда она стала настойчиво стучать, пока дверной молоток не наполнил грохотом весь дом. Пылесос замолчал. Рейнер постучала еще раз и отступила на шаг.
Она ожидала увидеть женщину постарше, а Марджори Келсолл не было и сорока. У нее были короткие, начинающие седеть волосы, напоминающие парик — чистые и ухоженные, но странно безжизненные.
Сильной рукой мисс Келсолл придерживала дверь — так, что был виден только клин бледно-кораллового ковра в прихожей. Казалось, она хочет поскорее расстаться с гостьей и закончить уборку.
Сэл показала удостоверение:
— Мне надо поговорить с вашим братом.
Мисс Келсолл вздохнула:
— Проходите. — Она провела Рейнер, огибая пылесос, мимо семейных фотографий в рамочках на кухню. — Если можно, постарайтесь закончить разговор побыстрее, в десять часов мне надо быть на работе.
— Где вы работаете? — спросила Сэл.
Мисс Келсолл повернулась, ее небесно-голубые глаза внимательно изучали лицо Рейнер.
— Зачем вам это знать? — По-видимому, мисс Келсолл решила занять оборонительную позицию.
— Пытаюсь завязать разговор, — как можно более благожелательно ответила Сэл.
В кухне все было чисто, вымыто и вытерто, никакой посуды в сушилке, на стене — безупречно белое кухонное полотенце. Средство для мытья посуды убрано с глаз долой. Шкафчики для посуды старые, но, благодаря усердной заботе, хорошо сохранившиеся, с дверцами ярко-зеленого цвета и кремовыми перегородками. Окна так и сияли на свету, низкое зимнее солнце не могло высветить ни единого пятнышка на стеклах.
Мисс Келсолл молчала, вынимая тарелку, раскладывая на ней бисквитное печенье и быстрыми, точными движениями разливая кофе. Несмотря на плотное телосложение, она двигалась с непринужденной и плавной грацией.
57 
