41 
— Хочешь кофе? — спросил он на ходу. — Я, пожалуй, выпью чашечку. Как видишь, я еще не протрезвел. Слишком много болтаю. — Судя по всему, откровенность представлялась ему страшнейшим из грехов.
Эди принялась энергично отказываться.
— Нет, спасибо, мне действительно пора домой.
Лукас резко обернулся: лицо исказилось тревогой.
— Не надо! — воскликнул он — и тут же, заметив ее удивление, почти испуг, добавил:
— Пожалуйста!
Протянув руки, двинулся к ней — на какой-то безумный миг Эди показалось, что сейчас он ее схватит. Но Лукас остановился в нескольких шагах от нее и заговорил:
— Пожалуйста, Эди, останься ненадолго. Поговори со мной. Я все равно сейчас не засну.
Тем более лучше уйти. Эди не доверяла предутренним часам, тоскливым и туманным. Сама она в такие часы никогда не могла заснуть — и не собиралась делить свою бессонницу с посторонними.
— Нет, я… мне в самом деле пора. — Она сделала шаг назад. — У меня завтра в восемь утра семинар.
Он кивнул — покорно, с какой-то безнадежностью. Словно ничего иного и не ожидал. Словно был даже доволен, что его снова оставили в дураках.
Странно: почему-то ей вдруг стало неловко. Как будто она бросает его в беде. Но почему? Он ей никто — не любовник, не брат, не друг. Она ничем ему не обязана. Совсем его не знает. Он ей даже не нравится! Только оттого, что, выпив лишнего, он повернулся к ней иной, неведомой ранее стороной… И оттого, что эта сторона ни с того ни с сего ее заинтересовала… Оттого, что где-нибудь в иной жизни, при иных обстоятельствах она непременно захотела бы разобраться в этом колючем, несговорчивом и, как видно, несчастном парне…
Нет, нет! Все равно она не останется. Среди ночи пить кофе с Лукасом Конвеем — это полное безумие… да что там — просто идиотизм! И не потому, что у их отношений нет будущего; нет, потому, что у Эди Малхолланд есть прошлое. И с таким прошлым, как у нее, лучше не рисковать.
— Я… увидимся в «Дрейке», — пробормотала она, пятясь к дверям.
Вспомнив, что все еще сжимает в руках кольцо с ключами, предупреждающе звякнула ими и бросила через комнату. Лукас ловко поймал ключи — что было не так легко, поскольку он не спускал глаз с Эди. Такой красивый, в который раз подумала она. Красивый. Умный. Обаятельный. С ним так интересно. С ним…
Ну хватит! Оборвав себя на полумысли, она вздохнула, прощально помахала Лукасу рукой и переступила порог.
— Эди! — позвал он.
Она неохотно обернулась.
— Спасибо, — мягко произнес он. — За все.
— Нет проблем, — улыбнулась она. Он сухо, безрадостно рассмеялся. — Хорошо сказано, детка. Везет тому, у кого нет проблем!
8
Всю следующую неделю — после поцелуев на крыльце — Адам Дариен в «Дрейке» не показывался.
В пятницу вечером, сидя в раздевалке, Дорси размышляла о том, что вовсе не этого хотела. Когда она сказала, что не сможет с ним встречаться, то имела в виду лишь свидания — романтические встречи в нерабочее время А вовсе не то, что он должен навсегда исчезнуть из ее жизни.
Но он исчез. Пожалуй, Дорси была даже рада этому. Она не представляла, как вести себя с Адамом теперь после той сцены на крыльце. До прошлой пятницы их роли были раз и навсегда четко распределены. Но теперь граница между ними исчезла, и Дорси не понимала, что делать дальше. А самое ужасное — что бы она ни предприняла, рядом с ней всегда будет невидимой тенью стоять Лорен Грабл-Монро.
Дорси не может завести роман с Адамом — или с кем-то еще, — не впутывая в дело Лорен. Быть может, Лорен по душе любовь втроем — что с нее взять! — но Дорси не из таких. Она девушка строгих правил.
Хотя… в тот краткий миг, когда Адам сжимал ее в объятиях, а губы его прикасались к ее устам, она чувствовала, что с этим мужчиной готова на все.
Не было дня — да что там, часа! — когда бы ей не вспоминались те поцелуи. Какое наслаждение — обнимать Адама! Словно прижимаешь к груди ураган, дикую неукротимую силу, и черпаешь из нее мощь и страсть.
Пламенные поцелуи Адама не только возбудили Дорси, но и пробудили в ней новое чувство. Ощущение силы, уверенности в себе, всепобеждающей женственности. Если такой мужчина рядом с ней потерял голову — значит, она может все! Никогда прежде Дорси не испытывала ничего подобного… и подозревала, что вряд ли испытает впредь. Вот почему ей так отчаянно не хватало Адама.
Не только поэтому, конечно. Ей не хватало его дружбы, не хватало разговоров обо всем на свете, беззлобного поддразнивания и шутливого флирта. Не хватало его улыбки и смеха. Не хватало его смехотворной мужской самоуверенности и невыносимо сексистских взглядов. Не хватало даже той грусти, что охватывала ее всякий раз, когда Дорси готова была погладить его по взъерошенным волосам и тут же вспоминала, что этого делать не стоит…
41 
