Особенно,... 
38 
На личные вопросы Эди, разумеется, не отвечала и поскорее сворачивала на римлян. Ибо ничто так не охлаждает любовное пламя — пусть даже это сомнительный жар, подогретый алкоголем, — как древняя история, покрытая пылью веков.
Мужчины стараются не вспоминать о прошлом, а вот Эди никогда о нем не забывает. И не только потому, что изучает историю в колледже.
— С вами все в порядке, мистер Конвей? — заботливо поинтересовалась она, с некоторой тревогой следя за тем, как он садится на табурет и очень осторожно ставит локти на стойку.
Разумеется, с ним не все в порядке. Он пьян как сапожник. Но сказать об этом Эди прямо не может. Линди ее уволит, если узнает, что она, простая буфетчица, посмела сделать клиенту замечание.
— Все хорошо, Эди, — откликнулся он. — И, пожалуйста, зови меня Лукасом.
«Ага, как же!» — подумала она.
Одно дело — думать о нем как о Лукасе, и совсем другое — называть его по имени вслух! Сначала она назовет по имени. Потом скажет, что он пьян. Потом стащит дневную выручку. А под конец вскочит на стойку и спляшет «Ла Вида Лока», одновременно декламируя последнее письмо Вертера. Погибать — так с музыкой!
По-настоящему следовало бы доложить Линди, что Лукас напился. Линди пьяных не терпела и приказывала обо всех подобных случаях сообщать. Но Эди кое-что останавливало. Во-первых, Лукаса, в отличие от многих здешних завсегдатаев — как пьяных, так и трезвых, — можно было не опасаться. Во-вторых, такое с ним приключилось в первый раз. У всякого бывают дурные дни, когда хочется отключиться и обо всем забыть. У всякого — только не у Эди. Она-то себе такого не позволяет. Просто не может позволить.
Вот почему она не побежала с докладом к Линди. А вместо этого предложила:
— Хотите, я вызову вам такси?
Лукас расплылся в улыбке:
— Лучше вызови во мне желание! — Последнее слово он протянул нараспев, словно подражал героям любовного сериала, а в следующую секунду звонко, по-мальчишески расхохотался.
Эди укоризненно покачала головой, но и сама невольно улыбнулась. Слава богу, Лукас не буен во хмелю. Ей много раз случалось иметь дело с пьяницами, но не с такими милыми.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещала она. — А сейчас вам гораздо нужнее такси.
— Мне нужна ты, — упрямо возразил он.
На этот раз Лукас не смеялся: глаза его опасно потемнели, и на миг Эди почудилось, что он вполне трезв и прекрасно владеет собой.
Удивительно, что это она так взволновалась? Никогда прежде Лукас с ней не заигрывал. Наоборот, с самого начала ясно дал понять, что она ему абсолютно безразлична. Не хамил, не обижал, но Эди знала, что за глаза он именует ее Сладенькая Эди и Эди-Солнышко.
На такие прозвища она не обижалась. Скорее, носила с гордо поднятой головой. Ведь не от рождения она была Сладенькой Эди. Нет, чтобы превратиться в диснеевскую Белоснежку, ей пришлось немало потрудиться. Она вышла из такого ада, о каком Лукас Конвей, при всем своем журналистском опыте и скороспелом цинизме, не имеет представления. Зубами и ногтями прокладывала она свой путь наверх. Каждая ее улыбка, каждый невинный взмах ресниц, каждое мгновение спокойной жизни оплачены слезами и кровью. Лучше, чем кто бы то ни было, она знает цену простым человеческим радостям. Она не позволит какому-то сопливому пижону из тех, что настоящего горя никогда не видели, разрушить мир, созданный ее волей и мужеством.
И плевать, что он такой красавчик!
И все же — почему ей так нравится смотреть на него сейчас, когда глаза его затуманились, по лицу блуждает смутная улыбка, когда он выглядит таким беззащитным и таким… счастливым? Да, несомненно, Лукас Конвей счастлив — или это джин так размягчил его? Никогда прежде она не видела его счастливым. Интересно, почему?
«Осторожнее, Эди. Не лезь не в свое дело».
— Вам нужна чашка горячего кофе и холодный душ, — твердо заявила она, без особого успеха убеждая себя, что глаза у него сияют вовсе не оттого, что он на нее смотрит.
Лукас снова улыбнулся широкой добродушной улыбкой пьяного.
— Э…ди… — протянул он. — Зайка ты моя… рыбка… кро… крохо… — Запнувшись, недоуменно пошевелил бровями. — …Кро-хо-тулечка… Если хочешь, только скажи, и мы примем душ вместе…
«Ладно, пора звать Линди», — решила про себя Эди.
Но Лукас, кажется, сообразил, что зашел слишком далеко.
— Извини, — пробормотал он, и на лице его отразилось искреннее раскаяние. — Ты права. Я слишком много выпил… не смогу сам добраться домой. Сейчас… — Тут он порылся в кармане брюк — Вот… возьми. Ключи от машины.
38 
