Особенно,... 
39 
Прежде чем она успела отказаться, прежде чем сообразила, чего он хочет, он перегнулся через стойку и взял ее за руку. Инстинктивно — она не выносила прикосновения мужских рук — Эди выдернула руку и отшатнулась. Он, похоже, удивился не меньше мистера Дейвенпорта, да и Эди разозлилась не меньше, чем в тот раз. Но почему-то с Лукасом ей не хотелось сдерживать гнев.
Почему, черт побери, мужчины считают себя вправе хватать все, что вздумается, даже не спросив разрешения? И еще: почему всегда стараются взять больше, чем ты можешь дать?
— Прости, — пробормотал Лукас, явно ошарашенный ее реакцией. — Я не хотел… то есть… я знаю, Линди не разрешает… Я не собирался тебя трогать…
— Тогда зачем трогали? — зло поинтересовалась Эди.
Он недоуменно заморгал.
— Просто… хотел отдать тебе ключи, только и всего.
Эди коротко кивнула. Сердце ее отчаянно колотилось.
— Хорошо. Положите ключи на стойку.
Лукас молча сделал, как она велела. Эта внезапная покорность изумила, даже смутила Эди. Лукас не похож на мужчину, способного безропотно подчиниться приказу женщины! Да что там — ни безропотно, ни с ропотом повиноваться не станет! Особенно пьяный. И особенно — служащей в собственном клубе. Ему ведь достаточно слово сказать, и у Эди будут большие неприятности.
Однако он подчинился. Кажется, даже с охотой. Эди не привыкла командовать мужчинами и не знала, как истолковать такую уступчивость — а потому решила об этом не задумываться.
Протягивая руку за ключами, она старалась забыть о прикосновении Лукаса. Забыть, что его теплая сильная рука так несхожа с иными руками — холодными, грубыми, жестокими. Что глаза его, когда он до нее дотронулся, сияли каким-то особым светом — светом, который смутил ее и одновременно пробудил в ней надежду. Надежду на что?! Не желая выдать себя, Эди поспешно взяла связку ключей.
— Точно хотите, чтобы они остались у меня? — переспросила она, понимая, что при любом ответе ключей не отдаст — не в том он сейчас состоянии, чтобы садиться за руль.
— Я тебе доверяю, — ответил он.
Что ж, приятно слышать.
— Где вы живете? Я вызову для вас такси, а ключи отдам водителю.
Лукас долго молчал. Так долго, что Эди уж забеспокоилась: может быть, его затуманенные мозги не в силах понять фразу более чем из трех слов? Да нет, не так уж много он выпил. Он ведь крупный: выше ее на голову, широкий в плечах, мускулистый, весит, должно быть, килограммов восемьдесят. Бутылка джина могла его развеселить, но, чтобы превратить мозги в кашу, одной бутылки не хватит.
— Мистер Конвей! — окликнула она его. — Где вы живете?
Улыбка его из рассеянной вновь превратилась в игривую.
— Не скажу, — улыбнулся он.
Похоже, он решил усложнить ей задачу.
— Почему?
— Не хочу, чтобы ты явилась ко мне в гости без приглашения.
«Ишь, размечтался!» — подумала Эди.
— Лучше попроси кое-чего другого! — пробормотал он, подкрепив свои слова выразительным жестом.
— Мистер Конвей! — отпрянув, негодующе воскликнула Эди.
Господи, ну почему у мужиков на уме одно и то же?!
До сих пор заигрывания пьяного Лукаса ее… ну, скажем так, забавляли. Но теперь он явно зашел слишком далеко. Счастье еще, что он не пускает в ход руки! Может быть, и этого недолго ждать?
— Вы забываетесь, мистер Конвей, — сухо объявила она. — Скажите свой адрес, и я вызову вам
такси. Иначе мне придется обо всем сообщить Линди, а она запросто может исключить вас из клуба.
Лукаса эта угроза не испугала. Откинувшись назад, он пробормотал:
— Неважно. Все равно меня скоро исключат.
— Почему?
«Мне до этого никакого дела нет, — напомнила себе Эди. — Честное слово! Просто… просто любопытно».
— Потому что мне никак не дается эта трижды проклятая статья для трижды проклятого журнала о трижды проклятой книжке, — туманно объяснил Лукас и, видимо, желая прояснить ситуацию, добавил:
— Будь оно все трижды проклято!
— Да о чем вы говорите?
Ей просто любопытно, больше ничего!
— Никак не могу найти одного человека, — заговорщически произнес он.
— Ну, не у вас одного такая проблема, — вырвалось у Эди, прежде чем она сообразила, что этого говорить не стоит.
Он удивленно уставился на нее:
— Вот как?
Эди не ответила, надеясь, что он сменит тему. Но не таков был Лукас Конвей: почуяв запах жареного, он вцеплялся в собеседника, словно собака в кость.
39 
