— Я пока не спорю, — осторожно заметила Дорси, — просто размышляю вслух. Подумай вот о чем. Нам кажется, что мужчина властвует над своей любовницей. Он ее выбирает, он ей платит. Но ведь содержать любовницу — дело не только дорогое, но и опасное. Может узнать жена, будет семейный скандал, развод, возможно, пострадает даже деловая репутация… И все же он идет на это. Потому что у женщины есть нечто такое, что ему нужно. Ради чего он готов рискнуть. Но что именно — я не понимаю.
Адам выпрямился, явно заинтересовавшись.
— Как же так ты, специалист, без пяти минут профессор, не можешь понять таких простых вещей?
— Не могу, — призналась Дорси. — Я и диплом по этой теме писала: накатала сто двадцать страниц рассуждений и выводов и все равно осталась недовольна.
Адам покрутил головой.
— Столько труда — и все попусту! — Улыбка его стала шире, и у Дорси возникло неприятное ощущение, что он над ней смеется. — Может быть, тебе в твоих изысканиях не хватает… партнера?
— Ну нет, спасибо! — возразила Дорси, с ужасом ощущая, как по телу разливается какое-то странное томление. — Все необходимые источники и материалы мне вполне доступны.
— Хотел бы я добраться до твоих… источников и материалов, — мечтательно произнес Адам.
— Послушай… — начала она.
Но что намеревалась сказать Дорси, Адам так никогда и не узнал. Ибо он без лишних слов придвинулся к ней. Диван был широкий и длинный, а они сидели далеко друг от друга, так что Дорси наивно полагала, будто в случае чего успеет вскочить. Она ошибалась. Не успела она и глазом моргнуть — а Адам уже был рядом.
Слишком поздно она догадалась о его намерениях, слишком поздно вскочила, готовая броситься наутек. Адам поймал ее за руку и мягко потянул обратно. Дорси ничего не оставалось, как приземлиться обратно на диван — прямо в объятия Адама, как он, впрочем, и рассчитывал.
— Хочешь знать, кто властвует в любви — мужчина или женщина? — промурлыкал он ей на ухо. — Что ж, почему бы не провести эксперимент?
Дорси убеждала себя, что не вырвалась из его рук по одной-единственной причине: устала, была не в силах шевельнуться. Но секунду спустя пришлось ей признать, что дело вовсе не в усталости. Стоило Адаму провести пальцами по ее шее, коснуться губами чувствительной кожи ее уха, как всю ее усталость словно волной смыло. Какая-то неведомая сила наполняла ее новой энергией, такой мощной, что Дорси почувствовала: сейчас она может сделать все, что хочет.
А она хочет… О, как она хочет…
Его. Адама Дариена.
Жаждет его мощного, мускулистого, гордого тела. Хочет, чтобы он оседлал ее сверху, распростерся снизу, прильнул к ней. Хочет жадно пробежать по его телу руками, хочет, чтобы в ответ он исследовал каждый дюйм ее тела. И в миг, когда Адам повернул ее голову к себе и впился губами в ее уста, все тревоги и опасения Дорси рассеялись без следа.
Когда чуткие пальцы его принялись расстегивать на ней рубашку, Дорси и не подумала его остановить. Одной рукой она сама обхватила его за шею и притянула к себе, а другой рукой начала гладить его мягкие волосы. С равной страстью, с равным жаром, с равной жаждой отвечала она на его поцелуи — и с каждым их движением возрастало желание, усиливался голод, многократно увеличивалась жажда.
Ах, какой чудный вкус! Какое наслаждение касаться его тела! Все, что было в ее жизни до Адама, померкло и растаяло во мгле. Мир исчез, остались только он и она. Адам затмил прошлое, заполнил настоящее, стал ее будущим. Мысли, чувства, ощущения — все было лишь от него, к нему и о нем. Новые ощущения захватили ее без остатка. Все, что происходило между ними, казалось удивительно чистым и правильным, и Дорси просто была не в состоянии думать о том, что будет дальше.
Адам оторвался от ее губ, и Дорси неохотно выпустила его из объятий. Но Адам только чуть отстранился. Она по-прежнему видела его лицо: карие глаза потемнели, губы изогнулись в легкой улыбке. От него исходил аромат виски и легких сигар — смесь соблазнительно-порочных мужских запахов усиливала и без того мощное желание. В этот миг Дорси поняла: она побеждена. Но поражение показалось ей слаще победы.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — пробормотал он, заправляя ей за ухо непослушную рыжую прядь, — по-моему, нам действительно давным-давно стоило этим заняться.
Она рассмеялась низким грудным смехом.
— И почему только мы так долго тянули?
Дорси коснулась рукой его подбородка, провела пальцем по губам.