104 
Теперь племянник был приперт к двери. Он стал лихорадочно шарить руками за спиной в поисках ручки.
— Дядя Дигби никогда бы не позволил меня выгнать.
— Позволит, когда я скажу ему, что вы меня ударили. — Розамунда решительно замахнулась кочергой. — Вон! Вон, вон!
Спотыкаясь, Эдвард отступил в открытую дверь.
— На улице темно. Куда я пойду?
— А мне что за дело! Катитесь ко всем чертям!
Розамунда захлопнула дверь перед носом у растерянного племянника, повернула в замке ключ и для верности накинула редко используемый засов. Покончив с этим, она в изнеможении привалилась спиной к дубовой панели. О Господи, как хорошо! Надо бы почаще давать волю гневу!
Но не опасно ли это?
Нет, решила она, выпрямившись и потерев горевшую щеку. Теперь у них есть повод не пускать Эдварда в Венскоут и тем самым избавить Дигби от неприятных споров с племянником. К тому же сейчас, когда она ждала ребенка — а в этом у нее не было сомнений, — им осталось недолго зависеть от проклятого коттерита.
Розамунда обхватила себя руками за плечи и закружила в танце по пустому вестибюлю. Все складывалось просто замечательно!
* * *
Услышав громкий стук в дверь, лакей Аррадейла немного удивился. Кто бы это мог быть в столь поздний час? Гостей больше не ожидалось. При виде скромно одетого мужчины в высокой шляпе Джеймс тотчас прикрыл дверь.
Однако незнакомец успел проскользнуть внутрь.
— Я — Эдвард Овертон. Мне надо поговорить со своим дядей, сэром Дигби, срочно!
Ну что ж, это другое дело, даже если непрошеный гость — проклятый коттерит. Джеймс нехотя проводил мистера Овер-тона в маленькую гостиную.
— Подождите здесь, сэр, а я постараюсь найти сэра Дигби.
— У вас так много гостей, что вы их теряете?
Ну и ну! Джеймс вышел из гостиной, сдерживая злорадную ухмылку. Этим святошам из Новой Республики не положено гневаться, однако нашелся-таки добрый человек, который сумел разозлить одного из них. И все же, поднимаясь на второй этаж в поисках сэра Дигби, лакей ощутил смутное беспокойство. А если это не гнев, а тревога? Может, в Венскоуте что-то стряслось? Из господ там осталась одна леди Овертон, а этой бедняжке никто не желал новых бед.
Джеймс нашел сэра Дигби в игорной комнате, за карточным столом. Старик был явно навеселе и хохотал в компании старых приятелей. Нагнувшись к его уху, лакей сообщил о госте.
— О Господи! Что же делать? — спросил сэр Дигби, обращаясь скорее к самому себе, и с трудом поднялся из-за стола.
Пьяно пошатываясь, он прошагал к двери, обеспокоенный не меньше Джеймса. Пока он спускался по лестнице, лакей все время был начеку, намереваясь удержать от падения тучного джентльмена, если тот вдруг оступится.
Все знали, что сэр Дигби стоит между Уэнслидейлом и Новой Республикой, и желали ему долгих лет жизни.
Благополучно проводив сэра Дигби в маленькую гостиную, Джеймс облегченно вздохнул и затворил дверь.
— Что-то случилось?
. Джеймс обернулся и, увидев на лестнице графиню, приосанился. По правде сказать, хорошенькая графиня в роскошных шелках частенько являлась ему в пикантных грезах, но он редко имел возможность поговорить с ней лично.
— Не знаю, миледи. Мистер Овертон приехал верхом из Венскоута, он хочет о чем-то срочно поговорить с сэром Дигби.
Брови его госпожи сошлись у переносицы. Она зашагала вперед, цокая высокими каблучками по кафельному полу. Джеймс поспешно распахнул дверь, и она вошла в гостиную. Тут ему, к сожалению, пришлось затворить дверь.
— Леди Аррадейл! — возмущенно воскликнул Эдвард Овертон. — Это личный разговор.
Диана оглядела его, стараясь скрыть свое неудовольствие.
— Прошу прощения, если помешала, мистер Овертон, но я волнуюсь, не случилось ли чего с моей дорогой кузиной… Сэр Дигби? В чем дело?
Сэр Дигби сидел в кресле, широко расставив ноги и упершись руками в колени. Вид у него был растерянный.
— В чем дело? Не знаю! Мой племянник только что сообщил, что Рози в порыве безумной ярости выставила его из дома.
Диана обернулась к молодому человеку:
— Как странно! Может, вы чем-то ее оскорбили, мистер Овертон?
Эдвард резко встал.
— Несомненно, она восприняла мои слова как оскорбление. Я увидел, как она украдкой вошла в дом после наступления темноты, и посоветовал ей вести себя разумнее.
— Вы сказали что-нибудь дерзкое?
— Я мужчина, а она женщина. Кроме того, я теперь проповедник в Новой Республике. Мои проповеди в Ланкашире имели большой успех. Наставлять грешников на путь истинный — мой долг.
104 
