109 
— Да, да. — Сэр Дигби решительно подошел к кувшину с пуншем, наполнил два бокала и протянул один Бренду. И куда только подевались его благие намерения? — По натуре я человек семейный, милорд, — пояснил он, сделав большой глоток. — Мы с Уильямом были как отец и сын. Я не теряю надежды…
— Сомневаюсь, что мистер Эдвард Овертон когда-нибудь изменится.
— Да. — Сэр Дигби вздохнул. — Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что все пошло бы по-другому, если бы я пораньше женился и завел детей. Но тогда был жив Уильям, милый парень, а женщина в доме — одна головная боль…
— Знать бы, где упасть…
Сэр Дигби украдкой огляделся по сторонам. «Он что, собирается посвящать меня в какие-то семейные тайны?» — испугался Бренд.
— Камень, — произнес сэр Дигби.
Ну вот, началось!
— Камень?
— Камень. В мочевом пузыре. Всю жизнь он не давал мне покоя. Я и не думал жениться с этой штуковиной, пока не встретил Рози. Несколько лет назад мне его вырезали — я согласился ради нее и испытал большое облегчение. Но иногда операция… Ну, вы понимаете… Э… хочу, чтобы вы знали, милорд: я исправно исполняю свой супружеский долг.
— Ни секунды в этом не сомневался.
— А Уильяму досталась несчастная жена, — продолжал сэр Дигби, вновь наполняя свой бокал. — Пять выкидышей и двое мертворожденных. Ужасное испытание для мужчины. Когда она умерла, я не стал настаивать, чтобы он женился во второй раз. Я еще надеялся, что Эдвард возьмется за ум. — Он осушил свой бокал и огляделся. — Кстати, где его черти носят? Ладно, садитесь, милорд. Начнем без него. Подавайте обед! — гаркнул он. Видимо, в этом доме было принято требовать еду криком, ибо в ту же минуту в гостиную торопливо вошла экономка с супницей в руках.
Бренд сел за стол, надеясь, что еда прервет откровения хозяина. Но не тут-то было!
— Я переживаю за Венскоут, — проговорил сэр Дигби, заправляя салфетку под галстук. — Если со мной что-то случится, Рози, конечно, не останется без средств к существованию, но мне горько думать, что Венскоут попадет в руки этих мрачных зануд.
Бренд взял тарелку с супом из рук пышнотелой горничной, бюст которой грозил в любую минуту вывалиться из лифа платья.
— Коттериты — хорошие фермеры, — заметил он.
— Да, я согласен, но они слишком суровые христиане. Иисус накормил пять тысяч человек, — сказал сэр Дигби, ломая свой хлеб и бросая кусочки в суп, — а эти сектанты смотрят на хорошую пищу как на продукт дьявола. Господь пришел на свадебный пир и превратил воду в вино, верно? А они не празднуют свои свадьбы и не пьют вина. И какие же они после этого последователи Христа, спрошу я вас?
Бренд не нашелся с ответом, а потому налег на суп.
— Они распашут сад Рози… А, вот и Эдвард! Что-то ты припозднился.
Племянник осторожно сел за стол.
— Прошу прощения, дядя. Я читал Библию.
— С шорами на глазах. Ладно, ешь суп, если это не слишком большой грех для тебя.
Овертон склонился над тарелкой и стал внимательно изучать ее содержимое, но в конце концов съел несколько ложек. Как потом оказалось, суп был единственным, к чему он притронулся. Пока меняли блюда, он медленно жевал хлеб и запивал его разбавленным пивом.
Сэр Дигби покраснел еще больше — как предполагал Бренд, не столько из-за собственного обжорства, хотя умял он немало, сколько при виде того, как ел его племянник. Бренд от души жалел, что принял это приглашение.
— Ну что, дядя, — начал Овертон, вытирая губы и аккуратно складывая салфетку, — надеюсь, тетя Розамунда раскаялась?
— Оставь, Эдвард.
— Господь повелел, чтобы мужчина не давал женщине много воли, — занудствовал Овертон. — Вы рискуете местом в раю, дядя, позволяя жене командовать в вашем доме. Я буду и впредь к вам наведываться — проверять, как идут дела.
Сэр Дигби доел остатки пирога и решительно произнес:
— Знаешь, Эдвард, я думаю, тебе не следует так часто бывать у нас. Кажется, ты не слишком заинтересован в управлении этим поместьем.
— Им будут управлять в соответствии с принципами Новой Республики.
Сэр Дигби гневно сверкнул глазами:
— Тебе незачем сюда приезжать. Твои визиты расстраивают Рози.
— Разумеется, я не ставлю перед собой такой цели…
— Но именно это ты и делаешь! Хватит! Я не знаю, зачем ты сюда ездишь. Мы тебе неприятны, еда тоже. Горничные оскорбляют тебя своим видом. Убирайся, читай свои проповеди!
Эдвард Овертон резко встал:
109 
