134 
— О Господи, — выдохнул он, с улыбкой глядя на Розу. — Это же настоящее чудо!
Она засмеялась и покачала головой:
— Ты же фермер!
— Ах, ну да. Значит, мне надо представлять тебя кобылицей с жеребенком.
Засмеявшись, они слились еще в одном долгом поцелуе, а потом забылись в объятиях друг друга, стирая из памяти бесконечную разлуку.
Однако Бренд остался только на одну ночь, причем в гостинице, ибо ему вообще не следовало здесь появляться. В течение следующих месяцев они продолжали якобы случайно встречаться в соседних городках и переписываться. У каждого накопилась уйма писем.
И вот год уже подходит к концу. Бренд места себе не находил от беспокойства. Временами, уходя с головой в работу, к которой лорд неожиданно потерял интерес, он испытывал желание перевернуть весь мир, только бы быть рядом с ней. Приходилось бороться с собой, понимая, что это — неизбежная цена за прекрасное будущее.
За все.
Бренд не сомневался, что действительно сумеет сделать ее счастливой и сам будет счастлив. Только бы время пришло!
Он снова и снова погружался в работу в поисках хоть какой-то отдушины и готовился к грядущим переменам. Наконец вот оно — долгожданное сообщение.
Началось!
* * *
Розамунда в изнеможении откинулась в родильном кресле. Бренд обнял ее сзади. Несмотря на протест повитухи, он остался в комнате и, похоже, своим присутствием решил помочь любимой.
Она обрадовалась и нашла в себе силы улыбнуться, увидев его растерянное, испуганное лицо.
— Не бойся, — охнула она. — Вспомни кобылицу, которая рожает жеребенка.
— Я всегда переживаю за своих любимых кобылиц.
Бренд отер ей лицо влажным полотенцем, и тут начались схватки.
Розамунда ощутила, как ее дитя рвется на свет Божий.
— Значит, я отношусь к их числу?
— Конечно. — Он тут же поцеловал ее в щеку — ту, на которой были шрамы.
Бренд всегда так делал, и потому в последние месяцы проклятые отметины для Розамунды превратились в счастливые. Но тут ее настигла очередная схватка. Так, еще одно нечеловеческое усилие…
— Ага! — объявила повитуха и с улыбкой посмотрела на роженицу. — Вот и мы!
Розамунда опустила глаза и увидела головку ребенка, темную и липкую. Опять схватка. В полуобморочном состоянии, едва не ослепнув от напряжения, она ощутила, как ребенок наконец выскользнул.
— Мое дитя!
Повитуха после соответствующих манипуляций спеленала младенца.
— Дочка, — радостно сказала она и вложила маленький сверток в руки Розамунде.
Бренд обнял Розамунду вместе с ребенком.
— Красавица — вся в маму, — прошептал он, коснувшись темного пушка на головенке девочки и одновременно целуя Розамунду в щеку. — Со стороны это выглядело ужасно.
— Это было прекрасно, — отозвалась она, с любовью разглядывая свою дочурку.
— Обманываешь, милая.
— Вовсе нет. Мне жаль мужчин — им никогда этого не понять, поскольку они не могут рожать.
Бренд засмеялся: по всей видимости, он ей не поверил. И все же она испытывала небывалый восторг. Если бы сейчас сюда ворвались враги, ей бы достало сил бороться или бежать, спасая свое дитя.
Повитуха напомнила, чтобы Розамунда приложила новорожденную к груди, и в следующую же секунду она охнула от неизведанных ранее ощущений и одновременно от радости. А малышка, та и вовсе зачмокала от удовольствия.
Время шло. Розамунда ни на кого не обращала внимания, даже на Бренда, пока ее обмыли и перекладывали. Наконец, оказавшись в большой удобной кровати, она взглянула на любимого.
— Мы хотели, чтобы ты сразу же увез ребенка…
Бренд в полной растерянности сидел на матрасе, встрепанный, с расстегнутыми рукавами. Криво усмехнувшись, он сказал:
— Я все понял. Ты ни на секунду не выпускала ребенка из виду.
— Прости, Бренд, но я не в силах с ней расстаться. Мне хочется ее кормить, — отозвалась она, разом сникнув и поглаживая всклокоченный пушок на голове у девочки, — все время. Прости. — Глаза ей обжигали слезы. В глубине души она всегда чувствовала, что не выдержит разлуки с собственным ребенком.
Вместо того чтобы рассердиться, Бренд засмеялся:
— Пережив такое вместе с тобой, я тоже не смогу оставить ее незнакомым людям. Ничего, придумаем что-нибудь получше. Ты мне веришь?
Что тут можно было придумать? И тем не менее Розамунда без колебаний произнесла:
— Всегда. И во всем. — Она уже не подвергала сомнениям девиз Маллоренов.
134 
