136 
* * *
— Как будто королю не все равно! — ворчала она неделю спустя, приглаживая подол нелепого платья. — И зачем, спрашивается, выряжаться в юбки восьми футов шириной?
Бренд в костюме с блестками терпеливо, с невозмутимым видом обмахивал ее веером:
— Так принято. Не стоит оспаривать придворный этикет. Выше нос, Роза! Нас ждут король и королева.
Розамунда удивленно уставилась на него, но что ей оставалось делать? Придется подчиниться. Гордо подняв голову, она прошла вместе с Брендом в роскошно убранный зал и старательно присела в реверансе.
Фу, кажется, все! Но тут король, вместо того чтобы перейти к следующему гостю, задержался и начал обсуждать с Брендом проблемы сельского хозяйства. И что хуже всего, он засыпал ее вопросами о Йоркшире, ее лошадях и даже о кузине. Она знала, конечно, что он весьма любопытен, но чувствовала себя как на средневековой дыбе.
Гневно сверкнув глазами, Розамунда взглянула на маркиза, прекрасно понимая, кто рассказал королю о ее увлечениях. Ротгар поклонился. Ответив на вопрос короля о климате, она вспомнила горничную Джерти и едва удержалась, чтобы не прыснуть от смеха. «Он так же хорошо знаком с королем, как я с мистером Бэйнсом, мясником!» Это было совершенно справедливое замечание. Молодой король обращался с лордом Ротгаром как с одним из своих ближайших поверенных, а Бренд был его братом.
Впрочем, желание смеяться вскоре сменилось паникой. Нет, такая жизнь не по ней! Ее тяготят беседы с королем, все эти людные залы, воздух которых густо напоен духами. Она задыхается в нелепых платьях, ей тесны рамки придворного этикета…
Озабоченное лицо короля внезапно поплыло у нее перед глазами.
Розамунда пришла в себя в приемной. Идиотские юбки торчали в разные стороны. Над диванчиком, на котором она лежала, склонился Бренд.
— Ну как ты? — спросил он. — Не волнуйся. Не ты первая падаешь в обморок в этих проклятых одеждах.
«Интересно, — подумала она, — много ли женщин в страхе падает в обморок, осознав, что не в состоянии изменить себя даже ради любимого?»
— В чем дело, Роза? — Бренд опустился перед ней на корточки, такой чужой в парче и драгоценностях.
— Я хочу домой. Мне здесь не нравится.
И тут, к своему ужасу, она поняла, что произнесла эту фразу вслух.
— Домой? — переспросил он на удивление спокойным тоном. — В долины? В Венскоут?
— Венскоут мне больше не дом.
Бренд взял ее за руку.
— Все возможно, Роза. Если хочешь, я арендую его для нас.
— Арендуешь? Что? Зачем? — оживилась она.
— Зачем? Затем, что он чудесен. Доктор Нантвич все никак не решит, что ему с поместьем делать. По-моему, его вполне устраивала перспектива стать деревенским сквайром, но его жена наотрез отказалась бросать родных и удобную жизнь в Скарборо. В конце концов она убедила мужа остаться. Сегодня я получил от него письмо.
— Но что тебе делать в Венскоуте? Здесь, на юге, у тебя два хороших поместья. Мы будем жить в одном из них.
— Не захочешь, так не будем. Эти поместья для меня — просто выгодное помещение капитала. Ведь я живу цыганской жизнью, кочую с места на место. Хорошо было бы осесть в Венскоуте и пустить там корни.
Розамунда покачала головой:
— Нет! Я больше не приму от тебя никаких жертв! Мы будем жить там, где захочешь ты. Это, — она нарисовала рукой круг, — твой мир.
Бренд расхохотался:
— Ох, любимая, прости, но даже Бей посмеялся бы над твоими словами. Я всегда терпеть не мог эти поместья. — Он взял ее за руки. — Мне нравится Уэнслидейл. А Венскоут я вообще полюбил с первого взгляда. Возможно, со временем нам удастся купить его. Мне так этого хочется, поверь.
По лицу ее покатились слезы.
— Не знаю, что и сказать. Ты слишком великодушен. Как ты будешь жить в уединении долин? А твоя работа?
— Я нанял новых людей. Буду все так же присматривать за хозяйством и временами разъезжать, но такая жизнь меня действительно утомила. Мне хочется осесть. В Венскоуте. Ты когда-то говорила о любви с первого взгляда. Именно так все и случилось, еще до того, как я узнал, что Венскоут — это твой дом. Мы приехали в поместье, я огляделся вокруг и сразу же влюбился.
— Понятно, — кивнула она, с трудом осмысливая его слова. — Ты хочешь, чтобы я работала в своем саду.
— А твои лошади? Твоя земля? Твои овцы? Пусть все останется с тобой навсегда.
Радостно подняв глаза, она прошептала:
— Господи, это слишком хорошо!
136 
