76 
Ответ был очевиден — да. Дамарис не знала, что тишина может быть такой кричащей. Все молчали, поэтому она сказала:
— Значит, если мы найдем нужные бумаги, все это закончится?
— Как? — спросил Эшарт. — Если мы найдем доказательства брака, это подожжет фитиль.
— Но найденный, фитиль может быть погашен, — заметил Фитц.
Эшарт вперил в него угрюмый взгляд:
— А если у бабули нет такого доказательства?
— Значит, велики шансы того, что оно не существует, и все смогут расслабиться.
— За исключением того, что кто-то может решить отравить мой обед, просто на всякий случай. Или Дженивы. Или наших детей.
— Верно. Было бы лучше найти свидетельство о браке и уничтожить его, и я почти уверен, что оно существует.
Эш повернулся к леди Талии:
— Ваши комментарии?
Старая женщина была необычайно спокойна.
— Я думаю, это правда. Бетти Прис никогда не вписывалась в образ королевской любовницы. А существование доказательства объясняет гордость и амбиции Софии. Бедная София, обремененная ленивым мужем и двумя сыновьями, не сумела достичь даже такой скромной цели, как положение серого кардинала при троне. У тебя больше данных для этого, но я не думаю, что это тебе по нутру. Родгар — вот тот, в ком королевская кровь дает о себе знать. В нем действительно можно увидеть Стюарта, особенно этого блестящего, очаровательного прагматика, Карла II.
Эшарт и Дженива тихо переговаривались. Остальные ждали. Фитц задумчиво смотрел в огонь.
Эшарт повернулся к Фитцу и заговорил отрывистым голосом:
— Как можно найти несколько листков бумаги? — Тщательный обыск комнаты на предмет бумаг ничем не отличается от поиска спрятанных кинжалов, а я в этом специалист. Я обнаружил потайное отделение в ее бюро в спальне.
Эшарт все еще колебался.
— Мне не нравится мысль, что кто-то будет обыскивать покои моей бабушки. Почему бы нам просто не объяснить ситуацию?
— Ты думаешь, она не понимает ее?
— Ей неизвестно о близкой, реальной опасности. Дамарис видела, что эта мысль поразила Фитца, и он взвешивает варианты. Лично она не знала, как лучше поступить.
— Итак, это превращается в авантюру. Сможет ли она вынести, что бесценное доказательство будет уничтожено? Если сможет, все хорошо. Если нет, то быстро перепрячет его туда, куда мы никогда не доберемся.
Эш побледнел.
— Я не могу поверить, что она настолько помешанная, до такой степени равнодушная. Я должен попытаться убедить ее. — После довольно долгого молчания он добавил: — Но ты пойдешь со мной. Если она откажется, мы как-нибудь ее сдержим, и ты возьмешь бумаги.
Дамарис не могла себе представить, как у двух здоровых мужчин поднимется рука силой удерживать старую женщину.
— Я думаю, нам всем стоит пойти, — предложила она. Эшарт метнул в нее взгляд, ясно показывающий, что он думает о ее нахальстве, но Дженива поддержала идею:
— Это может оказаться довольно трудным для тебя, любимый.
— Чем мы объясним свое вторжение?
— Ничем, — спокойно ответила Дженива. — Просто сделаем это. — Она повернулась к леди Талии: — Вы хотите пойти, Талия?
Старая женщина все еще выглядела задумчиво-печальной.
— Думаю, нет, дорогая. Постарайтесь быть как можно мягче. И если я понадоблюсь, то буду готова.
Они пересекли Королевский салон в гнетущем молчании. Дамарис была уверена, что не она одна при взгляде на портреты Бетти Кроули и принца Генри подумала о трагической любви. Это нетрудно представить. Короткий период счастья, наполненного волшебным осознанием, что ты нашел любовь, свою половинку на всю оставшуюся жизнь. Потом клятвы, и одна или две ночи страсти, прежде чем Генри уезжает сообщить брату о том, что сделал, и выдержать его гнев. Бетти ждала, мечтала, планировала, а потом ей принесли весть. Возможно, друг. А быть может, посланец короля.
Эшарт коротко постучал, затем повел их в гостиную вдовы. Комната была битком набита мебелью. На столе Дамарис увидела большую, изящную книгу в серебряном переплете. Спереди изображен крест, под которым выгравировано: «Иллюстрированная история рода Присов».
Над камином висели два маленьких портрета. На одном из них, решила Дамарис, отец вдовы, известный как Чарлз Прис, лорд Вейзи. На другом — круглолицая девушка с ярким румянцем и упрямым ртом.
На шестьдесят лет старше, но такая же упрямая, вдовствующая маркиза Эшарт сидела под своим портретом и ела вилкой пирожное. Чайный поднос стоял рядом. При их появлении она вытаращила глаза:
76 
