86 
— Дамарис...
— Ш-ш... Это важно.
— Это небезопасно. Она огляделась.
— Здесь?
Он позволил молчанию ответить за него, и она вздернула голову:
— Я не думаю, что потеряю голову, даже при том, что ты так восхитителен в этом светлом халате со своими светло-золотыми волосами. Словно призрачный рыцарь.
Она прошла и села в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел он. Она снова была в темном халате, из-под которого виднелся высокий кружевной ворот ночной рубашки и широкие рюши на запястьях. Волосы не были заплетены в косу, а просто связаны сзади лентой, узел которой уже расслабился. Как шелк, подумал он, затаив дыхание.
В кресле она оказалась спиной к нему, поэтому повернулась, похожая на большеглазого котенка. Только во сто крат опаснее.
— Ты, кажется, не принимаешь в расчет, что я могу потерять голову.
— Сомневаюсь, что ты способен на это.
— Как плохо ты знаешь мужчин, — заметил он, но подошел ближе. — Бренди?
—Да, пожалуйста. Кажется, я начинаю входить во вкус этого напитка.
— Упаси нас Бог. — Все же он плеснул немножко в стакан и подал ей, затем залпом опрокинул свой, прежде чем сесть.
Она вытащила волосы наперед, и темная река заструилась вниз, еще больше подчеркивая грудь, которую прикрывала.
— Я не должна быть здесь, но, — озорно добавила она, — твои сигнальные приспособления ведь гарантируют, что нас никто не прервет?
Он на мгновение прикрыл глаза.
— Кому-то и вправду стоило бы придушить тебя. Полагаю, твоя горничная крепко спит? Ладно. Что за срочная идея? — Мое завещание. И страх. Я не могла уснуть. Я знаю, что ты позаботился о моей безопасности, но каждый скрип в доме, каждый шорох...
Он ни в коем случае не должен обнимать ее.
— Что насчет твоего завещания? — напомнил он.
— Что? А! — Ее взгляд стал тверже. — У меня его нет. Как только я его составлю, оно отменит отцовское, и никому не будет смысла убивать меня, правильно?
— Кроме того, кому ты завещаешь свои деньги, — заметил он, но, черт возьми, она права. Каким же тупоголовым он стал!
Она отмахнулась от его замечания.
— Я могу завещать их кому-нибудь надежному. Родгару. Тебе.
— Только не мне, — отрезал он. — Я могу не устоять перед соблазном.
Он мог не устоять перед соблазном, который она представляла сейчас, светящаяся решимостью и волнением, то ли школьница, то ли сирена, его товарищ по приключениям.
Он встал, чтобы избежать необходимости смотреть на нее.
— План хороший, но с одним недостатком. Убийца, если он твой наследник, не узнает, что ситуация изменилась.
— Мы можем сделать так, чтобы узнал.
— Как? — Ему вновь пришлось повернуться к ней лицом. — Будем выбрасывать из кареты объявления на всем пути до Лондона?
Она задумчиво сдвинула брови. Когда она вот так хмурилась, у него возникало желание перецеловать каждую морщинку.
— Должен же быть какой-то способ. А! Когда мы приедем в Лондон, я вызову своих поверенных, узнаю, кто мой наследник, и пошлю ему записку, информирующую, что он больше не наследует мне.
— Или я убью его. Но это если исходить из того, что его легко найти. А что, если это один из заграничных коллег твоего отца?
Она сделал глоток бренди.
— Такое вполне вероятно, верно? Это даже объясняет, почему на меня не покушались раньше. Вероятно, потребовалось время, чтобы добраться сюда. Тогда я помешу объявление в газеты.
— Это хорошая идея. — Он отставил свой стакан. — Пора тебе возвращаться в свою комнату.
— Нет, постой. Если я напишу завещание, оно будет иметь силу?
— Подписанное свидетелями, да.
— Тогда я напишу его сейчас, а ты засвидетельствуешь.
— Требуется два свидетеля. Оставь это до утра. Точнее, до приезда в Лондон, где все можно будет сделать как положено.
Надо выпроводить ее отсюда. Он рискнул вытащить ее из кресла.
— Иди.
Она не сопротивлялась.
— Нет, это надо сделать до отъезда. Если завтра что-нибудь случится, этот негодяй не должен добиться своего.
Сила ее духа и решимость изумляли его.
— Ты просто потрясающая.
— Правда? — Она глядела на него широко открытыми, ясными глазами.
— Обязательно напиши свое завещание до отъезда. Но я обещаю тебе, если этот подлец убьет тебя, Дамарис, я его из-под земли достану, и он пожалеет, что не был пойман и повешен властями.
Дрожь прокатилась по телу Дамарис, но это не был страх. Она шагнула ближе к нему, и слова сорвались с языка бездумно и бесконтрольно.
86 
