48 
Имоджин посмотрела на нее.
— Разгоряченный и возбужденный? Ты хочешь сказать, они так себя ведут от похоти?
— Можно и так сказать, леди. Марта была замужем, может, она что-то ей посоветует…
— Ну-у-у, Марта, очень трудно быть вполне хорошей.., на супружеском ложе?
— Быть хорошей?
Имоджин облизала губы, понимая, что не может описать Марте все способы, о которых упоминал ей отец Фульфган.
— Ну, как сказать, если все делать правильно… Ты понимаешь.., не обидеть… Марта погладила ее по голове.
— Не бойтесь, ягненочек мой! Он не ждет, что вы будете слишком знающей. Все будет в порядке.
Знающей? У Имоджин сильно забилось сердце. Какое отношение имеют ко всему этому знания? Ей лучше перестать задавать вопросы, иначе все станет еще непонятнее. Ее слишком хорошо опекали. Отец Фульфган сказал ей только то, что ей не следовало делать. Но, может, есть вещи, которые она должна знать, но не знает?
Ей бы не хотелось, чтобы Фицроджер назвал ее глупым ребенком!
Когда пришло время спуститься вниз, нервы Имоджин были уже на пределе, ноги дрожали. Она попыталась надеть самые мягкие туфли, но ей тут же пришлось их снять. Видно, придется спуститься вниз босиком, и Имоджин почувствовала себя полуодетой.
Имоджин прошла через комнаты наверху, затем стала спускаться по широкой лестнице в огромный зал. Голова у нее кружилась, и она решила, что это от страха.
Девушку поразило, что зал был приведен в такой порядок, чтобы встретить короля. На стенах висели гобелены, хотя они не были такими чудесными, как испорченные Ворбриком, но зато прикрыли голые стены, лишенные драпировки. Столы, подготовленные для пиршества, были накрыты белыми скатертями. На полу разложили тростник, в который для хорошего запаха добавили пряные травы.
Огромный дубовый стол на возвышении еще не был накрыт, потому что на нем лежали брачные документы. Благородные лорды, собравшиеся в зале, пили вино из красивых золотых и серебряных кубков. Прежде пустые полки заполнили блюда и даже кубики из драгоценного стекла. Все эго привезли из Клива.
Мужчины заметили присутствие Имоджин и стали внимательно ее разглядывать.
Под этими оценивающими, жесткими, корыстными взглядами у Имоджин стали заплетаться ноги. Для них она была просто ходячим богатством, а следовательно и властью.
В этот момент она порадовалась безделушкам, подаренным ей Фицроджером, потому что благодаря им она выглядела как настоящая богатая Наследница.
Потом она увидела и Фицроджера. За короткое время их знакомства она видела его полуобнаженным, в кольчуге, в кожаных куртках и в шелках, но таким нарядным ей еще не приходилось его видеть. Наверно, он награбил много добра.
Ублюдок великолепно смотрелся в зеленом с золотом наряде. Его темные волосы сверкали в солнечных лучах, а тяжелые золотые украшения были гораздо изящнее всех королевских цепей и браслетов. Он восхищал своим видом всех присутствующих, включая короля Англии.
И Имоджин посмела назвать его ничтожеством?! Нет, им он никогда не был.
Она заключает брак с силой и жестокостью, а не с человеком по имени Фицроджер. И будет всегда помнить, что сделала это, одновременно объявляя ему войну, ведь не может быть и речи о любовных отношениях.
Но на войну не отправляются в одиночку. Когда она спустилась по длинной лестнице, ей так хотелось, чтобы кто-то из знакомых был рядом с ней. Отец и тетка были мертвы. Она вспомнила о Жанин, которая встретила смерть в этом самом зале.
Глупо вспоминать о ней сейчас, но вместо прекрасно одетых гостей на свадьбе, ей померещились бандиты в кольчугах, кровь, капающая с их мечей, и Жанин…
Она мысленно увидела женщину, распростертую на столе, и услышала, как она молит о пощаде, когда насильник проник в нее, продолжая сопеть и хрипеть в ритме своих толчков…
Господи милостивый, ведь это тот же самый стол! Имоджин с ужасом уставилась на дубовый стол, заваленный документами Ей показалось, что на нем пятна крови.
— Леди Имоджин, вам не следовало идти самой, — ласково сказал Ренальд. — Садитесь, пожалуйста.
Он подвел ее к большому креслу, стоявшему у стола. Имоджин вопросительно посмотрела на короля, но тот снисходительно махнул рукой.
— Садитесь, леди Имоджин. Тай рассказал мне о вашем упорстве и гордости. Я вас за это уважаю, но вам следует поберечь себя.
Упорство и гордость? Она посмотрела на Фицроджера. Он действительно так считает? Как странно. Она себя чувствовала такой слабой и неспособной распоряжаться даже своей судьбой.
48 
