Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.
— Придется дать Сьюзи прибавку.
— Почему? — не шелохнувшись, спросила Мэг.
— Потому что все в моей жене восхищает меня.
Тут она все же повернула голову.
— Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.
— В настоящий момент я счастлив как никогда.
Мэг зарделась.
— А я тем временем замерзаю.
Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.
— Да у вас ноги ледяные!
— Я стараюсь не лгать.
Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более важным делом. Он опустил ее ногу, нежно погладив рукой и испытывая большое искушение скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро, — им обоим этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.
Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее башмак, потом встал сам и поставил на ноги Мэг.
— Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?
Она удивленно взглянула на него — неужели она и в самом деле думала, что он попытается ее раздеть? — потом скинула тяжелую куртку конюха.
— Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. — Она постелила оба своих одеяла на кровать и легла под них.
Граф подумал было снять бриджи, но потом отбросил условности и забрался в кровать рядом с ней, задержавшись лишь на секунду, чтобы расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.
Глава 19
Постель была холодной. Граф привлек Мэг к себе, чтобы они могли делиться теплом друг с другом, но не только поэтому. Несколько секунд Мэг лежала в напряжении, потом расслабилась, положила голову ему на грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная простота этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?
— Мы не погасили свечу, — напомнила Мэг.
— Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.
— Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.
— Проклятие! — Все это было, конечно, игрой. — А, ладно, подсвечник солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я даже предпочитаю, чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.
— Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем не увидели. — Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.
Граф любил предаваться любви при свете, но не стал бы на этом настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.
— Немного согрелись? — спросил он.
— Немного. Ноги все еще холодные.
Граф слегка пошевелился.
— Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло. — «Это уж точно», — добавил он про себя.
Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и согнула ноги в коленях. В следующий момент он почувствовал ее, даже через бриджи. Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.
— Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба, — пошутил он.
Мэг тихо засмеялась, но сделала попытку убрать ноги.
— Не нужно, все в порядке.
Он стал растирать ей икры. Когда они стали чуть теплее, обхватил ее щиколотку и, согнув, подвел ступню к своему набухшему паху.
— Считается, что холод сковывает мужскую страсть. Теперь у меня есть научное доказательство того, что холодные ноги подобного эффекта не производят.
Мучимый любопытством — когда же она его остановит, и остановит ли вообще, — граф начал расстегивать пуговицы, потом просунул ее холодную ногу внутрь.
Мэг спрятала голову под одеяло, поэтому он не мог видеть выражения ее лица.
— Теплее? — снова спросил он.
— Да, спасибо.
Она сказала это так застенчиво, что ему захотелось ее съесть.
Через какое-то время он просунул кончики ее пальцев в расстегнутые кальсоны, и они наконец прикоснулись к его обнаженной плоти. Пальцы оказались еще довольно холодными, но это было восхитительно.
Характер ее дыхания изменился. Он это отметил, как и тот факт, что она по-прежнему не сопротивлялась.
Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и готов принять женщину, но не совсем готов принять именно Мэг. Впервые принять Мэг.
С удивлением и некоторым беспокойством он обнаружил, что никогда не лежал в постели с женщиной, которую действительно любил. О, ему, разумеется, нравились его партнерши, но то было лишь данью обходительности. Он старался, чтобы они получили от близости с ним все, на что рассчитывали. Он никогда прежде не испытывал этой почти пугающей потребности, чтобы все было идеально для непредсказуемой, страстной, но неопытной любовницы.