120 
Высвободив ее ногу, он снова стал растирать ладонями все еще холодные пальцы.
— Так лучше?
Словно догадываясь, как он прореагирует, Мэг вытянула ногу и положила ее обратно на его восставшую плоть.
— Постель немного согрелась, правда? — спросил он, ощущая в некоторых местах тела почти горячечный жар.
— Да. В последние несколько дней мы спали в этой постели втроем: Рейчел, Лора и я. Чтобы было теплее. А Ричард — с Джереми. Я действительно хочу вас поблагодарить за то, что вы спасли нас. Думаю, теперь вы сами увидели, в каком бедственном положении мы находились.
Он нежно погладил ее по спине.
— Это я благодарю Бога, что мне выпало такое счастье. Вы чувствуете себя в этой постели так непринужденно потому, что привыкли спать здесь с сестрами?
Мэг наконец выглянула из-под одеяла и задумчиво посмотрела на него.
— Скорее, потому, что мне спокойно с вами.
— Даже несмотря на то, что я собираюсь вас соблазнить?
Мэг не шелохнулась.
— Да. Потому что я знаю: вы не сделаете ничего против моего желания.
Граф поцеловал ее за честность. И за доверие к нему. Он все еще не был готов сделать следующий шаг, но ему отчаянно хотелось целовать ее. Как же редко это с ним бывало, подумал он и чуть не застонал при этой мысли.
Мэг ему хотелось целовать бесконечно.
Она придвинулась поближе и погладила волосы у него на макушке — холодная постель с комковатым матрасом показалась ему раем.
Его рука, блуждавшая по ее телу, наткнулась на что-то твердое, и, отдернув ее, он сказал:
— Я забыл про ваш корсет. Вам ведь неудобно в нем.
По ее взгляду он догадался: она понимает, что это часть игры.
— Я бы действительно сняла его, но не ценой потери тепла.
— Давайте посмотрим, что можно сделать под одеялом, — предложил граф.
Он повернул ее — она доверчиво ему повиновалась, — на ощупь расстегнул пуговицы на спинке платья и нащупал шнуровку. Один лишь узел, на который были завязаны шнурки, должен был ужасно ей давить.
— Корсет застегивается спереди на крючки или держится лишь на шнуровке?
— Боюсь, только на шнуровке.
Граф развязал двойной узел, удивляясь собственной терпеливости и тому, сколько удовольствия доставляет ему эта неторопливая работа. Несмотря на почти болезненное желание, ему нравилось расшнуровывать корсет жены, прикасаясь к ее теплому телу и вдыхая ее простой и милый аромат.
Ему было хорошо знакомо это мужское чувство раздвоенности, когда с одной стороны существует лишь собственное вожделение, а вся вселенная — с другой. Но никогда прежде он не испытывал гармонического равновесия между двумя этими частями. По крайней мере сейчас — сладкого присутствия Мэг в постели рядом с ним, того, как упали на затылок ее растрепавшиеся волосы, ощущения ее хрупкого позвоночника под пальцами, расшнуровывающими корсет, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его аппетит.
— Хотите снять платье? — спросил он.
— Нет.
Никаких объяснений, но он все понял. Платье было отчасти средством сохранить тепло, отчасти броней. А может быть, и средством скрыть от него необычное белье. Он вспомнил, как хотел раздевать ее медленно, при свете множества свечей и открывать один за другим все ее секреты.
Итак, он развязал узел и ослабил до предела шнуровку, чтобы корсетные костяшки не впивались ей в тело. По верхнему краю лифа ее простого платья проходила стягивающая тесемка, он ослабил и ее.
Потом не удержался и, просунув ладонь под корсет, накрыл ею защищенную теперь лишь тонкой тканью сорочки грудь.
Мягкая и жаркая тяжесть женской груди, одного из самых совершенных созданий природы! Опустив голову в вырез ее платья, касаясь теплой кожи и щекочущих, рассыпавшихся по плечам волос, он полностью отдался чуду, лаская левую грудь жены.
Наконец Мэг повернулась — повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в лицо. Интересно, что она в нем видит? Впрочем, ему было все равно…
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Не сейчас.
Почти тут же Мэг пожалела о своих словах. Его взгляд сделался таким откровенным. Нет, это было не правильное слово — скорее, беспомощным. Уязвимым. Таким она не видела мужа еще никогда. И таким он был гораздо опаснее, чем когда играл в искусного охотника.
— Разумеется, я не смею быть навязчивым, — сказал он. — Теперь вам достаточно тепло?.. Нет.
— Что — нет?
— Вы ведь не хотите снять платье.
120 
