67 
Потягивая чай, Мэг вдруг поняла, что это и есть соблазнение! Вот что бывает, когда такой мужчина, как Сакс, выделяет среди прочих какую-нибудь одну женщину и медленно, но верно подводит ее к постели. Хоть они состояли в законном браке, Мэг казалось, что она балансирует на грани греха, что ее тайно склоняют к пороку.
Чтобы не расплескать чай, она дрожащими руками поставила чашку на стол.
Несмотря на то что все продолжали болтать и закусывать, граф встал и, подав ей руку, сказал:
— Если вы закончили, дорогая, давайте ненадолго поднимемся наверх.
Никаких извинений. Никаких объяснений, хотя все мгновенно насторожились и взглянули на него вопросительно. Чтобы разрядить неловкость, мистер Чанселлор снова затеял разговор.
Неужели сейчас? Мог думала, что это случится ночью. Она еще не готова! Но ей не следует снова отвергать его.
Ощутив удивительную слабость в ногах, Мэг позволила графу вести себя наверх, в ее спальню. Нет! Оказалось, не в ее — в его! Она полагала, что все произойдет в ее спальне, а впрочем, какая разница.
И снова его рука, легко касаясь ее спины, подталкивала ее навстречу судьбе.
Оказавшись в комнате, Мэг стала нервно озираться по сторонам в поисках предмета для разговора.
— О Господи! — невольно вырвалось у нее.
Кому пришло в голову выкрасить фигурку верблюда в зеленый цвет, а потом разукрасить оранжевыми пятнами? И что за человек мог водрузить ее на почетное место в центре каминной доски? Кем нужно быть, чтобы держать у себя в спальне часы, представляющие собой позолоченный циферблат, вмонтированный в живот какого-толстяка, закутанного в розовые и золотые покрывала?
А что это за овальное блюдо рядом с часами? Мэг подошла ближе, чтобы убедиться, что не ошиблась. Да, так и есть: картинка в центре блюда изображала измученных голодом нищих, испускающих дух на обочине дороги.
— Вам нравится это блюдо? — спросил граф.
Мэг в крайнем замешательстве вертела головой. Какой контраст всем остальным, что она видела в этом великолепном доме! Тем не менее и это, и странные картины в библиотеке, видимо, отражают его истинный вкус. И разумеется, собака. И попугай.
Очевидно, несмотря на весь внешний лоск, Саксонхерст все же не вполне нормален. Но она привязана к нему на всю жизнь.
И ведь он же был так добр с ними!
Мэг перевела взгляд с графа на блюдо:
— Вероятно, оно предназначено для того, чтобы будоражить совесть? И оберегать от обжорства?
— Понятия не имею. Оно вам не нравится?
Из всех возможных ответов Мэг выбрала самый нейтральный:
— Оно не в моем вкусе.
Ее взгляд упал еще на одну странную вещицу — некое подобие столика представляло собой скрученный бамбук, выкрашенный в ярко-розовый цвет, однако столешница была цвета зеленой листвы. Помимо всего прочего, он никак не вязался со стенами, оклеенными золочеными обоями.
Вздрогнув, Мэг подумала: сможет ли она когда-нибудь выбросить все эти дурацкие предметы и подобрать что-либо более подходящее? Если ей предстоит исполнять свои супружеские обязанности здесь, это окажется немаловажным.
Вспомнив, что одежду для нее выбирал тоже граф, Мэг невольно содрогнулась. Насколько она помнила, он проявил безупречный вкус, но теперь уже не могла ни в чем быть уверенной.
Взглянув на графа, она увидела, что он наблюдает за ней и, вероятно, забавляется.
— Вы еще не полюбовались картиной над кроватью, — произнес он.
Мэг сознательно избегала смотреть на кровать, но теперь пришлось, и она поразилась. Над изголовьем, меж складок парчового балдахина, висела огромная и удивительная картина, изображающая обнаженных женщин. На редкость мускулистых обнаженных женщин.
— Амазонки, как вы догадываетесь, — сказал граф, подходя. — Обратите внимание на отсутствие правой груди.
— Это трудно не заметить. — Мэг не могла отвести глаз от диковинной картины. Вовсе не нагота женщин и не отсутствие груди вызывали в ней какое-то неуютное чувство, а то, что женщины, дико хохоча, неслись в разные стороны, неся в руках окровавленные мечи и части человеческих тел — исключительно мужских.
Мэг испугалась: нужно действительно быть безумным, чтобы спать под такой картиной.
Натужно улыбаясь, она обернулась к графу:
— Вы любите батальную живопись, милорд?
— Я обожаю сильных женщин. — Он стоял достаточно близко, но подошел еще ближе. — Таких, как вы.
Он взял Мэг за руки, и сердце ее бешено забилось.
67 
