очень нудно 
95 
Опустив голову, он посмотрел под ноги. Мертвый охранник лежал на полу, накрыв своим телом короткоствольный милицейский автомат. Сиверов снова кивнул: да, реакция у парня была неплохая, только чуть-чуть замедленная. Если бы он успел хоть раз пальнуть из автомата, весь дом к этому моменту уже напоминал бы растревоженный пчелиный улей. Да что там дом – весь город! Один телефонный звонок – и сюда со всех концов устремятся завывающие сиренами ментовские машины вперемежку с джипами, битком набитыми вооруженными лицами кавказской национальности. И нужна огромная, фантастическая, небывалая удача, чтобы такого звонка не последовало. Резать телефонные провода в век мобильной связи – чепуха, нонсенс. Какая-нибудь сволочь все равно успеет нажать клавишу быстрого набора, и с этого момента в распоряжении Глеба Сиверова останутся считаные минуты.
Глеб отыскал подключенный к следящим камерам видеомагнитофон, извлек кассету, спрятал ее в просторный карман своей легкой спортивной куртки, а потом, не отвлекаясь на бессмысленные разрушения, просто отключил питание следящей и записывающей аппаратуры. Дом Багдасаряна временно ослеп и оглох.
Он посмотрел в широкое окно, выходившее во двор, и увидел изумрудный газон, расчерченный плавно изогнутыми линиями дорожек, с клумбами, цветы на которых были подобраны с большим вкусом, с вечнозелеными живыми изгородями и с высаженными в кажущемся беспорядке пальмами. За всем этим великолепием возвышался дом – приземистая трехэтажная коробка из стекла и бетона, выстроенная в урбанистическом стиле семидесятых годов, без всех этих башенок, висячих балкончиков и прочих архитектурных излишеств. Снаружи обиталище Багдасаряна напоминало небольшой дом отдыха советских времен – элитный, разумеется, из тех, куда доступ простым смертным строго-настрого воспрещен.
Перед широким низким крыльцом калился на солнце "Ягуар" – тоже широкий, низкий и стремительный, даже несмотря на то, что в данный момент никуда не ехал. Людей во дворе не было; потом откуда-то появился человек в черных брюках и белой рубашке с коротким рукавом, открыл машину, достал оттуда какую-то тряпку и принялся любовно протирать ветровое стекло. Рыжие ремни наплечной кобуры особенно четко выделялись на фоне белоснежной рубашки, и Глеб понял, что, несмотря на кажущееся спокойствие, дом Аршака Геворковича находится на осадном положении. Правда, никто не мог ожидать, что одиночка, которого травят, как дикого зверя в логове, нападет средь бела дня; именно на это рассчитывал Глеб, и расчет его, похоже, оказался верным.
Напоследок с удовольствием втянув дразнящий аромат хорошего кофе, Глеб вышел из караулки и не спеша двинулся через просторный двор к дому – напрямик, пренебрегая плавными изгибами дорожки, по стриженой травке английского газона, на который падали пятна тени от раскидистых пальмовых крон.
Возившийся возле машины водитель заметил его, когда Глеб был в десяти метрах от крыльца. Он медленно выпрямился, держа в руке смятую тряпку, и уставился на Сиверова изумленным, непонимающим взглядом. Он явно не мог взять в толк, откуда во дворе взялся чужак. Охрана пропустила?
– Извини, уважаемый, – заговорил Глеб, подходя к нему поближе, – ты не подскажешь, где тут у вас тир? Говорят, это где-то здесь.
У водителя от такого вопроса глаза полезли на лоб.
– Какой тир? – тупо переспросил он.
– Стрелковый, – пояснил Глеб, кладя палец на спусковой крючок спрятанного в рваном, воняющем пороховой гарью пакете пистолета. – Где стреляют.
– Ты что, дорогой, заболел? – участливо спросил водитель. – Не видишь – дом, люди живут. Частная собственность! Уходи, уважаемый, тебе здесь нельзя. Нет здесь никакого тира!
– Жалко, – сказал Глеб. – Ну, тогда я просто так постреляю, без тира.
– Что? – изумленно переспросил водитель, а в следующее мгновение пистолетная пуля ударила его в переносицу, опрокинув на любовно отполированный капот "Ягуара".
Глеб отшвырнул ставший ненужным пакет, в два прыжка пересек подъездную дорожку, взбежал на крыльцо и вошел в дом. После уличной жары кондиционированная прохлада особняка показалась особенно приятной и в то же время какой-то недоброй, официальной – у выросшего вдали от субтропиков Глеба домашний уют неизменно ассоциировался с теплом, а здесь прямо с порога на вошедшего веяло холодом, как из открытого морозильного шкафа.
95 
