115 
Кто-то бросил гранату. Глеб пригнул голову, пережидая шквал осколков, и подумал, что это скверно: ему не удалось заметить ловкача, который это сделал.
В телефонной трубке раздавались пощелкивания и отдаленные мелодичные трели автоматических соединений, пока его звонок кружным путем пробирался к Малахову через многочисленные подстанции. Потом там что-то щелкнуло, и один за другим потянулись длинные гудки.
Плотность огня вдруг возросла, несколько пуль С глухим неприятным звуком вонзились в труп, за которым укрывался Глеб. Слепой заметил, что в ворота вбегают все новые и новые боевики. Автоматчики палили длинными очередями, не давая ему поднять головы, и Глеб подумал, что, будь на их месте настоящие, более или менее обученные и обстрелянные солдаты, все давным-давно закончилось бы. Но на него наступали бандиты, привыкшие нападать из засады и никогда не принимавшие участия в настоящих боевых действиях, ограничиваясь патрулированием района и блокированием дорог и горных троп, и это до сих пор спасало его. Он даже ни разу не сменил позицию, продолжая отстреливаться и одного за другим отправляя людей Судьи на свидание с Аллахом.
Внезапно поднялся ветер, разгоняя тучи и прижимая к земле валивший из подвального окошка густой черный дым.
Двор мастерских заволокло непрозрачными клубами копоти, стало трудно дышать. В дыму сверкали вспышки выстрелов и перебегали сгорбленные темные фигуры. Глеб почувствовал, что бетонный пол под ним ощутимо нагрелся – внизу, в подвале, бушевало пламя, пожирая почти полтонны дизельного топлива и не меньше центнера бумаги.
Малахов наконец ответил. Тон, которым генерал произнес привычное “слушаю”, был недовольным, почти сварливым, но Глебу он показался музыкой с небес.
– Это Глеб, – лаконично представился он и срезал короткой очередью мелькнувшую в дыму фигуру, отметив про себя, что парень ухитрился подобраться чересчур близко, почти на расстояние удара штыком.
– Что?! – заорал Малахов так, что Глеб поморщился. – Ты?! Откуда ты? Что происходит?
– Некогда, Алексей Данилович, – сказал Глеб. – Мне нужны штурмовики. Засеките мой телефон на всякий случай. Это, – он произнес название аула, возле которого, как он чувствовал, его и похоронят. – Мастерские на окраине. Ориентир – дым. Они заметят его издалека. Пусть поторопятся. И пусть не экономят боекомплект. Это место надо смешать с землей, и чем скорее, тем лучше.
В трубке наступила тишина – видимо, Малахов отдавал распоряжения. Глеб воспользовался паузой в разговоре, чтобы тщательно, со знанием дела заставить обнаглевших боевиков снова вжаться носами в грязь. В пулемете кончились патроны, и он придвинул к себе автомат охранника, привычным жестом передернув затвор и снова поморщившись, потому что зажатая между плечом и ухом трубка безумно ему мешала.
В трубке вдруг щелкнуло, и снова послышался встревоженный голос Малахова.
– Твой звонок уже запеленговали, – сказал генерал. – Самолеты поднимутся в воздух через пару минут. Лету им до тебя минут десять, не больше. Четверть часа продержишься?
– Черт, как долго, – сказал Глеб и, не сдержавшись, закашлялся.
Он увидел возле тяжело осевшего на простреленных шинах грузовика затянутую в пятнистый камуфляж фигуру лысоватого майора, который гостил у Судьи. Майор размахивал зажатым в руке пистолетом и что-то кричал, отдавая распоряжения. То обстоятельство, что руководство атакой взял на себя кадровый военный, очень не понравилось Глебу, и он дал короткую очередь, целясь майору в живот. За мгновение до того, как автомат Слепого загрохотал, неся смерть, майор, словно что-то почувствовав, нырнул под прикрытие грузовика, и пули безобидно простучали по дощатому борту, оставив на темно-зеленой деревянной поверхности короткую цепочку пробоин.
– Что, так горячо? – спросил Малахов. Майор больше не высовывался. Сквозь треск автоматных очередей Глеб продолжал слышать его выкрики и все еще звучавшую в кабине грузовика музыку. “Ты бросил меня, ты бросил меня”, – под зажигательный ритм хором жаловались какие-то девицы. Глеб дал длинную очередь, веером разбросав все, что еще оставалось в автоматном рожке, по пространству двора, взял из лежавшего рядом “сидора” гранату, вырвал чеку и швырнул “лимонку” по высокой навесной траектории, стараясь сделать это так, чтобы она перелетела через тентоваяный кузов грузовика и взорвалась на другой стороне, где прятался майор. “Ты бросил меня!” – хором завопили безголосые девицы в кабине грузовика. “Лимонка”, вращаясь в воздухе, пролетела по пологой дуге, ударилась о брезент тента, отскочила и взорвалась в метре от машины, осыпав стену котельной градом осколков и брызгами грязи, в клочья изодрав тент и изрешетив деревянный борт. Несколько осколков ударило по кабине, и коллективная жалоба брошенных девиц оборвалась на полуслове.
115 
