116 
Слепой выругался. Бросать гранату из лежачего положения было неудобно, да и верхний край дверного проема нависал над головой, затрудняя бросок. В результате одна из его и без того немногочисленных гранат была истрачена попусту. Вот разве что радио наконец-то заткнулось…
Он торопливо отложил в сторону телефонную трубку, которая, лежа на бетоне, продолжала издавать скрипучие неразборчивые звуки, и сменил магазин в автомате. Он сделал это очень быстро, потому что поблизости не было никого, кто прикрывал бы его в это время огнем, и, только закончив перезаряжать оружие, заметил, что стрельба прекратилась. Во дворе стало так тихо, что после грохота боя Глебу показалось, будто он оглох. Потом где-то тоненько звякнуло потревоженное стекло, стукнул, скатившись с верха полуразрушенной стены, обломок кирпича, и иллюзия разрушилась.
– Выходи оттуда, стрелок, – послышалось из-за грузовика. Голос говорил по-русски чисто, без намека на акцент, и Глеб понял, что к нему обращается лысый майор. – Ты же профессионал и должен понимать, что игра сделана. Учти, в моих силах сохранить тебе жизнь.
– Думаю, что смогу справиться без тебя, – крикнул Глеб и снова закашлялся. Черный удушливый дым заползал в котельную через исклеванный пулями и осколками дверной проем и выбивался из-под квадратной крышки люка, которая сейчас напоминала дверцу печи, в которой какой-то идиот развел огонь, забыв открыть заслонку. Глеб подумал, что будет очень смешно, если в самый ответственный момент он просто потеряет сознание, задохнувшись в дыму, как шахтерская канарейка.
– Врешь, капитан, – сказал майор. – Капитан Суворов, я ведь не ошибся? По крайней мере, так тебя звали, когда ты уезжал из Москвы.
– А, – сказал Глеб, – столичная штучка. Так я и думал.
– Я рад, что не ошибся в тебе, капитан, – прокричал майор. – Голова у тебя работает как надо. Тем более непонятно, почему ты с таким упорством делаешь все для того, чтобы ее прострелили. Тебе отсюда не выбраться, а все, что ты успел и еще можешь успеть сделать, очень легко исправить. Матрицы и клише находятся в надежном месте, а деньги напечатаются за пару дней. Чего ты добьешься, погибнув в этом нужнике?
Глеб посмотрел на часы и осторожно придвинул поближе телефон.
– Вы еще на проводе? – спросил он негромко. – Вам все слышно?
– Да, – напряженным голосом ответил Малахов. – Постарайся выбраться, Глеб Петрович. Может быть, действительно стоит сдаться?
– Шлепнут, – лаконично возразил Глеб и пристроил телефон так, чтобы наушник был обращен в сторону двери. – А чего я добьюсь, выйдя с поднятыми руками? – громко спросил он.
Его слезящиеся от дыма глаза безостановочно шарили по двору, чтобы засечь тот момент, когда боевики попытаются возобновить атаку.
– Ты будешь жить, – ответил майор. – И поверь мне, жить очень хорошо. Гораздо лучше, чем жил до сих пор.
– Откуда тебе знать, как я жил до сих пор? – спросил Глеб, снова покосившись на часы. Стрелки, казалось, прилипли к циферблату. Они двигались, но это движение было почти незаметным, словно часовому механизму приходилось с силой проталкивать их сквозь густое упругое желе.
– Нетрудно догадаться, – сказал майор. – Мы ведь с тобой из одного департамента, хоть и из разных отделов. Знаю я, что это такое – работать за благодарности в послужном списке и очередные звания, когда вокруг всякая сволочь просто лопается от жира. Выходи, капитан. У нас работы невпроворот, а ты капризничаешь как ребенок.
– Формирование общественного мнения? – крикнул Глеб, бросив быстрый взгляд на телефон. Контрольная лампочка тлела теплым зеленым огоньком, и Слепой позволил себе улыбнуться краешком губ: если Малахов и теперь не поймет того, что хотел довести до его сведения Глеб, то он даром ест свой хлеб. Но Малахов поймет, он был в этом абсолютно уверен. Значит, подумал Глеб, работу можно считать сделанной. Эх, закурить бы сейчас!
– Какая тебе разница? – откликнулся майор. – Скажи лучше, что ты решил. Мы не можем ждать до бесконечности.
– Интересное предложение, майор, – сказал Слепой. – Но есть одна загвоздка: ты здесь решаешь далеко не все. Если эти ишаки решат меня замочить, ты не сможешь им помешать. А я не люблю, когда меня мочат.
Вот такой я странный человек, – Если ты такой странный, какого черта тебя сюда занесло? – недовольно спросил майор. – Наворотят дел, а потом требуют гарантий.
– Вот-вот, – подхватил Глеб. Теперь он смотрел на часы все чаще. – Хорошее слово: гарантии. Судя по всему, никаких гарантий ты дать не можешь, а просто пудришь мне мозги, чтобы я вышел и подставился под пулю.
116 
