и читается легко. 
8 
Пили Казаков и его спутницы безбожно. Иногда женщины поднимали такой гам, что даже Гена, привычный ко всему ударник, сбивался с ритма…
В это вечер Виктор превзошел самого себя. Даже в заказных номерах выдавал головокружительные импровизации и «заводные» вставки. Публика азартно плясала — кто в лес, кто по дрова. От чрезмерного усердия дамочка с модной прической потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Клавишник за спиной Виктора чуть не поперхнулся от смеха.
После одного особенно удачного номера раззадоренный женский голос крикнул: «Браво!» Толстяк с широкими подтяжками и расслабленным узлом галстука сунул в раструб саксофона двадцатидолларовую купюру.
— Чего те двое от тебя добивались? — спросил Гена, когда из душной наэлектризованной атмосферы кабака музыканты выбрались на улицу, продуваемую осенним ветром.
— Спрашивали про своего дружка, — с трудом припомнил Виктор. — Помнишь того кадра без двух пальцев. Хотели узнать когда он появится.
— А ты хоть в курсе, кто это? Казак. Крупный авторитет в узких кругах. Самый что ни на есть крестный отец. Так можно запросто вляпаться в дерьмо.
— Какое дерьмо? — не понял Логинов.
— Это могли быть менты, киллеры, кто угодно. Если завтра на Казака наедут, у тебя могут быть неприятности.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
РАЗБОРКА
В киоске городской справочной службы Рублеву сообщили, что оба телефона принадлежат одной и той же коммерческой фирме «Крокус». Уточнив адрес офиса, он отправился на место.
Офис занимал первый этаж жилого дома. На стоянке перед входом ждали хозяев несколько иномарок. Надо было подыскать удобное место для наблюдения.
"Что тут есть поблизости? Продуктовый магазин.
Сойдет для начала."
Два дома стояли перпендикулярно друг у другу.
Рублев купил для вида пачку пельменей и пристроился возле витринного стекла, будто ожидая кого-то.
Прошло часа полтора. Люди входили и выходили из офиса, подъезжали и отъезжали машины. Впрочем, особого оживления он не заметил.
«Сколько ты намерен здесь проторчать? До закрытия магазина? И еще завтра, послезавтра? Через час ближайшая из кассирш начнет коситься. Так дело не пойдет, надо придумать что-то похитрее. Давно пора привыкнуть, что ты на гражданке — придется сыграть для начала по их правилам.»
Он вышел из магазина во двор — с качелями, песочницей и красивыми, уже начавшими облетать кленами Грузчик с мятой физиономией снимал с грузовика ящики с консервами и, покряхтывая, таскал на склад. Сюда же, в большой двор, выходила и невзрачная служебная дверь офиса.
— Как насчет работы? — обратился Комбат к женщине в синем халате поверх платья, которая сверяла количество ящиков с данными накладной.
Она кинула быстрый оценивающий взгляд. Сразу видно: мужик крепкий, непьющий. Серьезный мужик.
Такие редко приходят наниматься.
— Документы с собой?
Рублев показал паспорт. Прописка московская, судимостей нет.
— Зайди к директору. По коридору направо и до конца. Скажешь Валентина послала.
Рабочих рук магазину не хватало, и через какой-нибудь час Комбат приступил к работе. Переоделся в униформу, познакомился с напарником. Тот обрадовался:
— Вечерком сядем. Замочить полагается.
— Извини, брат. Меня как закодировали — все, не прикасаюсь.
— Я же не говорю — нажраться. Водочки, по двести пятьдесят.
Спокойно, без напряга таская ящики, Рублев посматривал в сторону офиса. Ничего особенно подозрительного. Какой-то бородач вышел из двери, направился к джипу, на ходу разговаривая по сотовому телефону.
Джип сорвался с места, исчез. Потом появился «мерседесовский» микроавтобус. Возле него завязался долгий разговор.
На всякий случай Комбат запоминал номера. Он нутром чувствовал — эта фирма стоит того, чтобы потратить на нее время.
* * *
На следующий день, в субботу, Виктор проснулся с таким чувством будто только что взял фальшивую ноту. Гармония окружающего мира дала слабую, но досадную трещину.
На кухне жена готовила завтрак — оттуда доносились вкусные запахи молока, какао, поджаренного белого хлеба. Дочка глубоко дышала во сне, высунув из-под одеяла розовую пятку. Ресницы уже подрагивали — вот-вот проснется.
В чем дело, что не так? А, вчерашний разговор. Во-первых, он ведь не раскрыл никакой особой тайны, любой официант мог бы рассказать то же самое. Во-вторых, никакой уважающий себя киллер не станет открыто выспрашивать об интересующем его человеке.
8 
