31 
Продукция, которую он распространял по региону, была всего-навсего товаром, за который потребители охотно выкладывали деньги, Насвистывая, Валентин Петрович вышел во двор и отпер дверцу стоявшей в тени разросшихся берез и кленов «Волги-универсала». Машина была старая и основательно помятая, но идеально отрегулированный двигатель работал вполне удовлетворительно. Эту машину Валентину Петровичу презентовало руководство фирмы, поскольку на работе он был без нее как без рук.
Макарьев вывел машину на улицу, включил вторую передачу, газанул и лихо покатил в сторону центра, где через полчаса у него была назначена встреча.
Час назад ему позвонил неизвестный молодой человек, представился начинающим предпринимателем и высказал заинтересованность в продукции, которую распространял Валентин Петрович. На вопрос, кто дал ему личный телефон Валентина Петровича, молодой человек вполне резонно ответил, что это не телефонный разговор. «И вообще, – сказал этот незнакомец, – какая разница, кто дал мне ваш номер, если он уже у меня? Уверяю вас, я получил его не в прокуратуре.»
Упоминание о прокуратуре неприятно царапнуло Валентина Петровича, но в принципе высказанное молодым человеком предложение встретиться не содержало ничего настораживающего. Подобные встречи были неотъемлемой частью работы отставного майора Макарьева.
Кроме того, отправляясь на свидание с незнакомыми людьми, Валентин Петрович никогда не брал с собой денег – мелочь на карманные расходы, естественно, была не в счет.
К тому же осторожность, проявленная молодым человеком, и сделанный им намек на прокуратуру яснее всяких слов говорили о том, что начинающий предприниматель хорошо понимает, во что ввязывается и с кем имеет дело. Валентин Петрович и сам не знал никаких имен и тем более адресов, держа связь со своими хозяевами через диспетчера, но догадывался, что за его спиной – весьма могущественные люди, шутить с которыми не стоит.
Он остановил машину перед центральным входом в городской парк культуры и отдыха, посмотрел на часы, удовлетворенно хмыкнул и, прихватив папку, выбрался на разогретый асфальт.
За облезлой оштукатуренной аркой, по обеим сторонам которой все еще торчали мощные крюки, когда-то державшие на себе ныне бесследно исчезнувшие створки ворот, зеленели кроны старого парка. Зелень приобрела неприятный пыльный оттенок, но тени давала предостаточно, и Валентин Петрович невольно ускорил шаги, томно обмахиваясь папкой и мечтая о бокале ледяного пенистого пива. Пиво было единственным видом спиртного, который признавал Валентин Петрович. Водки он никогда не брал в рот и ни разу в жизни не пробовал курить.
Миновав арку, он оказался на миниатюрной круглой площадке, со всех сторон окруженной деревьями. Отсюда во все стороны лучами расходились тенистые аллеи, а посреди красовалась круглая клумба анютиных глазок. Прямо из центра клумбы, как утес из странного фиолетово-желтого моря, поднимался цилиндрический постамент, с которого во времена перестройки каким-то чудом забыли сковырнуть фигуру вождя мировой революции. Поскольку вождь продолжал торчать посреди клумбы, указывая простертой рукой примерно в ту сторону, где в глубине парка располагался платный туалет, администрации парка волей-неволей приходилось ежегодно его красить. С краской были перебои, так же как и с деньгами, и вождя каждый год красили по принципу «чем богаты, тем и рады». Сейчас Владимир Ильич был белоснежным, как пресловутый призрак коммунизма, но Валентин Петрович мог без труда припомнить периоды, когда вождь мирового пролетариата сверкал бронзой, серебром и даже неясной травянистой зеленью.
Привычно покосившись на вождя и стыдливо отведя взгляд от нацарапанного на постаменте короткого неприличного слова, Макарьев свернул в крайнюю слева аллею и издали увидел молодого человека, сидевшего на второй от входа скамейке. Молодой человек был загорелый, поджарый и широкоплечий. Одевался он неброско и демократично, а в левой руке, как и было уговорено, держал свернутую трубочкой газету. Правой он время от времени лениво подносил к губам тлеющую сигарету.
Когда Макарьев приблизился, молодой человек поспешно встал ему навстречу и улыбнулся. Улыбка у него была открытая, очень располагающая, но глубоко посаженные глаза блестели нездоровым лихорадочным блеском.
– Валентин Петрович? – вежливо спросил молодой человек, когда стало ясно, что Макарьев движется именно к нему, а не мимо.
31 
