71 
– Как я уже сказала: не прощаюсь.
Она стояла в дверях и смотрела в зеркало, висящее слева на стене. Собственное отражение занимало ее гораздо больше, чем продолжение скандала. Георгий чуть не рассмеялся.
– Собираешься меня преследовать?
– Ты обещал на мне жениться, – в голосе Виолетты слышалось упрямство. Наверное, в туалете ее проинструктировали.
– И ты хочешь именно этого от меня добиться? – насмешливо спросил он.
– Да, а что?
– Хорошо. Если будешь сильно настаивать, мы сходим в загс.
Она опять растерялась. Ее настроили на волну «нет», а «да» приводило бедную Виолетту в ступор. Ее мозг при этом безнадежно глох.
– Ну, я пошла.
– Спросить разрешения у мамы, можно ли тебе замуж?
– Идиот!
Бухнула дверь. Он прислонился к стене и расхохотался. Шпионка-диверсантка, девица с коровьими глазами. Побежала за инструкциями. Более неподходящей кандидатуры они найти не могли?
Смех прошел у него в музее. Лицо у охранника было хмурое, встреченные Герой сотрудницы, дамы лет сорока, заметно нервничали и перешептывались. А взволнованная Ефросинья Ниловна чуть не сшибла его с ног.
– Что такое? – слегка придержал он за плечо старушку. – Что здесь происходит?
– Ах, Георгий Викторович! – всплеснула она руками, похожими на сухие ветки. – У нас же проверка!
– Проверка? Какая проверка? – хрипло спросил он.
– Завтра придут проверять хранилище, где лежат ваши передвижники! Господи, что же делать?!
– Успокойтесь... – ему самому стало не по себе. – Ну, проверка. Обычное дело.
– Ах, говорят, все будет всерьез, – ее глаза за толстыми стеклами очков испуганно моргнули. – Тщательная экспертиза красочного слоя. Для определения подлинного возраста.
– Что ж... У нас в реставрационном отделе работают отличные специалисты.
Он тут же вспомнил одну из них, замужнюю даму, которая охотно принимала от него букеты и конфеты. Оставалось только надеяться, что и она это помнит.
– В том-то и дело, что будут проверять не наши. Они пригласили людей со стороны. Из Научно-реставрационного центра имени Грабаря и из Третьяковской галереи, – пожаловалась Ефросинья Ниловна.
– Вы серьезно?
– Ах, голубчик, мне не до шуток.
– Они – это кто? – напряженно спросил он.
– Я не знаю, как это теперь называется, но раньше было КГБ.
– Вы еще ЧК вспомните, – мрачно пошутил он.
– Вы все шутите, Георгий Викторович, а я... Мне надо бежать. Быть может, еще успею.
– Куда вы?
– Кошки... – махнула она сухой рукой-веточкой.
Новость уже распространилась по музею. «Попал!» – весело подумал он. Они, похоже, разыгрывают задуманную комбинацию. Сначала Виолетта, теперь проверка. Специалисты из «Грабаря». Их он не знает, равно как и реставраторов из Третьяковки. «А ведь попал!»
Отменить свидание с Катей?
«Никогда!» – подумал он и побежал вверх по лестнице. Утро стрелецкой казни продолжалось.
* * *
Катя слегка занервничала: они не отставали. С вокзала довели ее до гостиницы, наверняка заранее проинструктировали портье и оставленный для нее номер теперь на прослушке. С нее глаз не будут спускать все то время, пока она находится в Питере. Ей же надо завтра утром заехать к Зое, оставить подлинник, а через три дня забрать его и копию. Она решила дать себе три дня отдыха, тем более, что завязался такой увлекательный роман с Герой. Целых три дня...
Красивый город, красивый мужчина. В ее жизни давно не хватает романтики. Но как скрыть от Геры, что за ней следят? Хотя они делают это очень аккуратно, и всегда можно сослаться на конкурентов, торгующих косметикой. Удачно она придумала про коллективный труд, про секретные образцы! Но как на пару с Герой уйти от слежки? Надо что-нибудь придумать. Какую-нибудь хитрость. Катя почувствовала азарт. Прорвемся!
Утром она тщательно упаковала картину и вышла с ней из парадного, сразу же наткнувшись на своих преследователей. Без лишних раздумий она направилась к метро. Сегодня ей нужны были мобильность и быстрота, поэтому она оставила чемодан, в котором обычно перевозила картины, в отеле.
К огромному удивлению она ушла от них легко и без всяких фокусов. «Что-то не так, – напряженно думала она, идя к Зоиному подъезду. – Что-то происходит. Сначала чемодан у туалета. Чемодан, который я оставила дяде Боре. Теперь они меня отпустили. А они меня отпустили!»
– Что случилось? – спросила Зоя, едва на нее глянув.
– Все нормально.
– Я же вижу.
71 
