87 
Ее затошнило. Поведение Костика было развязным, он явно чувствовал себя хозяином положения. Ей хотелось влепить ему пощечину, хотя она прекрасно понимала: поздно. Надо было сечь его в детстве. Лупить ремнем до крови, а не покупать ему на последние деньги конфет.
– Я спасу нашу большую дружную семью, – закончил свою речь Костик. И с нажимом повторил: – За достойное вознаграждение. Будем считать, что я эти деньги заработал. О’кей?
– Да, – через силу сказала она. – О’кей.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – машинально ответила она.
«Если все благополучно разрешится, – думала она, глядя в спину уходящему брату. – Если все разрешится, я пойду в церковь и куплю самую большую свечку... Нет, не то. Сделаю пожертвование... Опять не то. В общем, что-нибудь сделаю. Отмолю. А потом начну новую жизнь. С Герой. Честную жизнь с честным человеком. Может, и он не без греха, но, по крайней мере, имеет лицензию на труд, и за ним не ходит по пятам ФСБ. Он не просыпается по ночам в холодном поту, не вздрагивает от каждого стука в дверь, от каждого телефонного звонка. И я так хочу жить».
Хлопнула дверь. «Костик», – с тоской подумала она. Брат отправился спать. Да, неприятный разговор.
Большая разница в возрасте между ними – вот в чем причина. Когда родился Костик, ее уже начали волновать мальчики. Она была занята важнейшим вопросом, от которого зависело: жить или умереть? Красивая я или нет? Что лучше: быть умной или быть красивой? Она училась на одни пятерки, но была похожа на гадкого утенка. И, с отчаянием глядя в зеркало, думала: лучше уж быть красивой! Боже, помоги мне! Забери то, что мне не нужно, и дай то, что нужно! Это смешно, но она тогда была совсем еще девочкой. К ней только-только пришли первые месячные. И в этот момент родился Костик.
Основная нагрузка легла на нее. Отец работал, мама вскоре пошла на работу, бабушки – одна к тому времени умерла от рака, а другая жила далеко и тоже трудилась, хоть и была пенсионеркой. Никто не собирался ради Костика бросать службу, даже мама, которая его обожала. Безрассудная и воистину безумная любовь пришла к ней уже позже, вместе с приближающейся старостью. А тогда маленького брата поручили Кате.
Она, сама еще девочка, воспитывала Костика по-своему. Ему все было можно. Он, по сути, стал ее ребенком, не братом. И малолетняя мать наделала кучу ошибок, занимаясь его воспитанием. Когда Костик пошел в школу, ее, наконец, отпустили. В Москву. И все годы жизни в столице она только и думала о том, чтобы воссоединиться со своей семьей. Оттого и с Ничкиным отцом у Кати Семеновой не сложилось. Он не хотел ни ее мамы, ни папы, ни тем более Костика. Он прекрасно понимал, что его ждет, и в итоге сбежал в Америку. Занялся наукой, как всегда и мечтал, и, кажется, достиг больших успехов. Заботы о семье Катя взяла на себя. Она уже привыкла к тому, что в критический момент становится паровозом, к которому цепляют затормозивший состав. Только отчего-то все время забывают подбрасывать в топку дрова.
Теперь Ничка. Похоже, еще одна ее ошибка. Надо оторвать ее от Костика, от большого тенниса, в котором она никогда не добьется особых успехов, от таких же избалованных подружек.
«Я совсем запуталась!» – подумала Катя с отчаянием.
* * *
Бомба взорвалась. Сначала Громов просто отказывался в это поверить. Результаты проверки в музее, где Георгий Голицын работал научным сотрудником, оказались ошеломляющими.
– Все картины подлинники, – отрапортовали ему.
– Какие именно картины? – не понял он.
– Все. Васильев точно весь подлинник.
– Что за тарабарщина! – взвился Валерий. – На каком этом языке?! Учись говорить по-русски грамотно!
Подчиненный молчал. Пауза была долгой.
– Так, – сказал Громов, приходя в себя. – Докладывай по порядку.
– Предварительная экспертиза показала, что копий в хранилище музея, где находятся художники-передвижники и куда имеет неограниченный доступ Георгий Викторович Голицын, не обнаружено, – забубнил докладчик.
– Предварительная. Так.
– Работать дальше?
– Конечно, работать! А он не может быть с ними в сговоре, а? С проверяющими?
– Исключено. Две независимые группы экспертов. Работают, не контактируя друг с другом. А выводы однозначные. Картины принадлежал кисти Федора Васильева.
– А другие? – ухватился он за соломинку.
– Проверять будут все. На всякий случай. Но пока подмены не выявлено. Ни одной.
– И что это значит, а?
87 
