73 
Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не услышать продолжение, которое могло быть следующим: «Насчет супружеской измены я тебя предупредил, шкура ты подзаборная. Я тебе дал шанс признаться мне самой, а ты его, дура, не использовала, теперь пеняй на себя!»
При этих мыслях пальцы Станиславы предательски задрожали. Она несколько раз бралась за тонкую ножку бокала, но поднимать его над столом не рисковала: вино могло расплескаться.
– Выпьем, дорогая, – предложил Нестеров, поднимая рюмку водки.
Станислава набрала воздуха, задержала дыхание и приподняла бокал. Вино покрылось мелкой рябью, так бывает на озере в сильный ветер.
Нестеров приподнял брови:
– Тебе плохо?
– Нет, что ты, просто волнуюсь.
– Из-за чего? – голос Виктора Николаевича зазвучал строже.
– Глупости, дорогой, не обращай внимания, – Станислава еле успела перехватить бокал, крепко сжав ободок пальцами, иначе стекло зазвенело бы, ударившись о зубы.
«Слава Богу, что не откусила кусок стекла, – ужаснулась Станислава, сглатывая вино. – Спросил бы у меня кто, зачем испытываю эти мучения? Тысячи женщин мечтают о таком муже, как Нестеров, а я, имея все, что пожелаю, ищу приключений на свою голову. Значит, не все у меня есть, – усмехнулась она, – чего-то в жизни да не хватает».
– Завтра мы вместе идем в гости, – напомнил Нестеров, – и попробуй только выглядеть скучной и неинтересной.
– Хорошо, я постараюсь, если, конечно, не разболится голова.
– Никаких «если, конечно». Ты профессионалка, умеешь держаться на публике, что бы ни случилось.
– Единственное, чего я не могу пережить, так это если у меня колготки поехали, тогда ни про что другое думать не могу, – вышла из положения Станислава.
– Ты настоящая женщина, за что тебя и люблю, мерзавку.
– Взаимно, – ответила с улыбкой Станислава.
Когда супруги оказались в постели, Нестеров обнял жену. Та притворно вздрогнула, словно от возбуждения, и томно вздохнула. Она с первого дня знакомства, а началось оно с постели, не считала близость с Нестеровым чем-то приятным. Тот никогда не заботился о женщине, думал лишь о себе. Но если Станислава пребывала с мужем в периоде примирения, то весьма искусно симулировала удовольствие от близости с ним.
Рука мужчины легла на грудь женщине, и Виктор Николаевич зашептал ей на ухо:
– Сейчас, дорогая, идет очень крупная игра, в которой я не хочу проиграть.
– Я знаю, – все еще томно отвечала Станислава.
– Ни хрена ты не знаешь. Если мы выиграем, то поднимем зараз столько, сколько никогда еще не поднимали.
– Я никогда не лезла в твои дела.
– Еще чего не хватало! Своим проститутским поведением ты можешь испортить мне всю игру, завалить дело, одна сотая часть которого стоит дороже тебя и всего модельного агентства.
– Временами я не совсем понимаю тебя, – пролепетала Станислава.
– Тогда тебе придется туго, – и Нестеров больно сжал тело Станиславы сильными пальцами.
– Больно.
– Будешь дурой – будет еще больнее. Гостей будет много, но ты ни в коем случае не должна узнавать Игоря Горбатенко.
– Горбатенко? Игоря? – в растерянности произнесла Станислава, пытаясь припомнить, не было ли такого среди ее любовников. – Кто он?
– Боже мой, – вздохнул Нестеров, садясь на кровати, – трижды он бывал у нас в загородном доме, ты еще подавала ему кофе. Он ничтожество!
Станислава с трудом припомнила еще довольно моложавого мужчину с проплешиной на голове и тугим, напоминающим по форме молодой огурец, животом. Ей запомнились пальцы гостя, короткие, толстые, с по-женски аккуратными ногтями, запомнился липкий взгляд. Разглядывать Станиславу Горбатенко стал не как большинство мужчин – от ног, а сразу от бедер, вперив взгляд в низ живота. На лицо же, казалось, вообще не обратил внимания.
– Я что-то слышала недавно о нем, он вроде решил баллотироваться?
– Ты вообще его не знаешь, и дома у нас он никогда не был.
– Никогда? – переспросила Станислава.
– Даже если ты увидишь его в нашей гостиной, его там нет.
– А теперь давай займемся любовью, – проворковала Станислава, на самом деле не испытывая ни малейшего желания предаться сексу.
Нестеров секунд десять думал, глядя на идеально побеленный потолок, обрамленный вызолоченным гипсовым карнизом.
– Мне расхотелось, – угрюмо сообщил он.
– Я умею возбуждать и мертвых, – игриво напомнила Станислава.
73 
