очень нудно 
28 
– Наверное, неплохо платят?
– По-всякому, когда как. Раз на раз не приходится, – вновь оторвав руки от баранки и почти обернувшись к Бычкову-Бочкареву, сказал водитель.
– Да смотри ты на дорогу, твою мать!
Тот опять мерзко захихикал:
– Да не бойся ты! В аварию не попадем, столб не снесем. А ты видел, как на Ярославском шоссе столб машина снесла?
– Какой столб? – не понял Андрей.
– Да бетонный, вот такой, – и мужчина кивнул за окно на фонарный столб.
– И что, машина снесла его?
– Снесла напрочь. Как спичку сломала!
– А что с машиной?
– Машине кранты, даже ремонту не подлежит.
– Да, бывает… – как-то вяло пробормотал Андрей, глядя на дорогу.
А водитель уверенно крутил руль, оставляя позади одну машину за другой.
– А гаишников не боишься?
– Что мне их бояться? Я чувствую, где они стоят, даже когда, бывает, спрячутся за какой-нибудь фургон.
Но нюх у меня работает лучше, чем любой радар, тут же чую.
– Наверное, как алкоголик бутылку, – заметил Бычков-Бочкарев.
– Да ну, где там алкоголику… У меня вот сосед пьяница горький… Так жена от него спрячет бутылку, а найти ее он сам не может.
– И что тогда делает? – заинтересовался разговором Бычков-Бочкарев.
– Как что делает? Меня зовет.
– И ты находишь?
– За две минуты.
– Ну ты, мужик, талант!
– Конечно талант, мне все это говорят. Я и в машине сразу чувствую, где что не так, где что сломалось.
– Опасный ты человек.
– Чего же опасного? – мужичок быстро сбросил скорость. – Смотри, сейчас за поворотом будут гаишники.
Серебристый «мерседес» резко обогнал красные «жигули». За «мерседесом» потянулись еще две-три машины. Владелец «жигулей» хихикал:
– Смотри, смотри.
И действительно, сразу же за поворотом стояла машина ГАИ и рядом с гаишником два омоновца в бронежилетах. Гаишник засвистел, замахал полосатым жезлом, и все машины, обогнавшие красные «жигули», прижались к обочине, затем остановились. А красные «жигули», проехав опасное место, вновь набрали скорость, и стрелка заскакала около отметки «100».
– Видал?
– Да, видал, – скептично усмехнулся Бычков-Бочкарев. – Ты, наверное, час назад здесь проезжал.
– Да я вообще сегодня в этом районе не ездил.
Автомобиль вырулил на мост.
– А хочешь, я скажу, сколько у тебя денег в кармане?
– Э, нет, не надо, – засмеялся Бычков-Бочкарев.
– Я почему согласился тебя везти? Потому что знаю, в кармане твоей куртки лежит пятьдесят баксов – две по двадцать и одна десятка.
Андрей вздрогнул: действительно, в его кармане было пятьдесят долларов.
– А знаешь, что я думаю? – продолжал болтать водитель. – Бетон стал плохим. Цемент весь разворовали и столб сделали почти из песка. Да и арматура, наверное, была дрянная.
– Не понял, о чем ты?
– Да я все про тот столб по Ярославскому шоссе.
– А-а-а, – вспомнил Андрей и улыбнулся.
– Вот если бы раньше, лет пятнадцать-двадцать назад, какая-нибудь тачка в столб вписалась… Машина всмятку, рассыпалась бы на части. А на бетонном столбе только царапина бы и осталась. А сейчас видишь, до чего ложились? Даже столбы ненадежные, даже столб машину остановить не может.
– Иные времена, – философски заметил Бычков-Бочкарев и, сунув руку в нагрудный карман, проверил, на месте ли деньги. Пальцы ощутили переломленные надвое три купюры. – Хозяин…" – он тронул за плечо водителя.
– Что? – глядя на габаритные огни иномарки, пробормотал тот.
– А тебе не кажется, что машины стали делать крепче?
– Разве сейчас машины могут быть крепче, чем те, старые? – и водитель пустился в долгие и подробные рассуждения о том, какие раньше делали машины. – …вот у меня была «победа», так это, я скажу тебе – машина. Не ровня нынешним. Там же железо на кузове с палец толщиной. Да и все остальное сделано из металла. А это разве машины? Сплошной пластик, – и водитель зло постучал кулаком по приборной панели. – Сплошная пластмасса. Разве она может выдержать настоящий удар? Она согнется и развалится. А вот я на своей «победе» однажды ехал, правда, с перепоя, возвращался из Тулы в Москву. Ехал с племянником. Была осень, год шестьдесят второй или шестьдесят третий…
Да, ноябрь месяц, как раз после парада. Я племяннику говорю: ты сиди и не спи, разговаривай со мной о чем-нибудь. А ему лет одиннадцать. Поначалу он и вправду со мной разговаривал, задавал всякие глупые вопросы, а потом перестал, задремал. Задремал он, задремал и я.
28 
