82 
Монстр. Чудовище.
Но что же это ? Что за болезнь ?
Врач в поликлинике сомневалась недолго: «Аллергия на ароматизированную сигарету…»
Потом Фокина, добыв — за подарок медсестре — свою карту, прочитала удивительный диагноз.
Начались бесконечные хождения по врачам. Но не помогали ни эскулапы, ни лекарства.
Фокина устала, измучилась, страдала и уже хотела только одного.
Пусть так.., пусть она изуродована… Но что с ней происходит? Что за болезнь? И главное — за что?!
* * *
Аня слушала Фокину и восстанавливала по мере сил картину случившегося.
Так вот в чем дело! Вот откуда взялась эта белая, странная, похожая на балахон, бесформенная куртка с капюшоном! Вот как появилась на свет Женщина в белом!
Всегда белый капюшон означал лишь то, что обезображенное лицо с незаживающими язвами требовало соблюдения максимальной чистоплотности.
А белое всегда означало чистоту.
* * *
Они вместе вернулись из городского сада в дом Фокиной.
— Проходите. — Фокина отворила перед Светловой дверь. — Я сейчас приготовлю чай. Разрешите вам помочь?
Фокина приняла из Аниных рук куртку.
Аня никак не могла уместить в своей бедной замороченной голове, что эта женщина на самом деле — мужчина. И знаки внимания, характерные для элементарного мужского воспитания, такие как «Пожалуйста, только после вас… Разрешите вам помочь…», буквально ставили Светлову в тупик.
— Аля, вы расскажете мне про Октябрьский-27?
— Ну, не так много я и знаю. Понимаете, все было, конечно, строго засекречено. И, в общем, весь процесс от начала до конца наверняка был понятен немногим. Возможно, в его тайну были посвящены только на уровне самого высокого начальства.
— Тегишев?
— Вряд ли. Он тогда имел не слишком-то высокий чин. Полагаю, и осведомлен был только о том, что происходило в той части работы, которую он курировал.
— А вы?
— Я тоже, как и остальные, была в курсе того, что касалось непосредственно моего участка: я была лаборанткой. Но не знала, понятия не имела, что этот вирус болезнетворный. А количество людей, с которыми имела рабочие контакты, было строго ограничено.
— А Гец?
— Геннадий Гец был моим непосредственным начальством. Он и давал мне задания.
— А Семенова?
— Семенова была уборщицей. Кроме того, я знала некоторых солдат, охранявших наше помещение.
— Осип Николаев был среди них?
— Да… Он как раз и заступил на пост в ту ночь.
— В какую ночь?
— Сейчас все расскажу.
— А Тегишев-то чем все-таки конкретно занимался, если задания давал Гец?
— Ну, он был более высоким начальством, чем Геннадий Николаевич. Но, разумеется, не самым высоким в те времена. Если Гец как представитель медицины занимался самим процессом, то Тегишев курировал.
— Осуществлял общее руководство?
— Вроде того. Ну, знаете, как это полагалось… идейное и политическое руководство, чтобы «был результат», работа с кадрами, присмотр… Соблюдение секретности.
— А в городке хоть догадывались, что происходило в ваших «помещениях»?
— Нет, конечно. Ведь те же Тоня Семенова и Осип Николаев, конечно, по долгу службы понятия не имели, что на самом деле творится в этих пробирках.
Уж если я этого не знала… Мы знали одно: всегда должны быть соблюдены герметичность, стерильность, секретность. Должны строго следовать инструкции.
— Значит, городок был не в курсе?
— Ну, очевидно, кто-то знал, что в наших помещениях лаборатории. Ну, а раз лаборатория, значит, спирт.
— Понятно.
— Сначала, когда все это случилось, Тегишев, конечно, решил, что это диверсия. Виноваты шпионы…
— А на самом деле — нет?
— Нет! Видите ли, как только я вошла в лабораторию… По сути дела, это была отдельная маленькая комната, в которой одна я и работала… И увидела, что там… Это было, понятное дело, утром, в начале рабочего дня… Так получилось, что ему первому, Тегишеву, я доложила о том, что там произошло.
— И что же произошло?
— Тегишев, в соответствии с инструкцией, сразу влез в спецодежду — и осматривать!
— У вас были специальные герметичные костюмы?
— Да… Но так все складывалось, что воспользоваться им, по-видимому, смог один Игорь Багримович. В общем, он вошел в мою лабораторию — и тут же в крик: «Диверсия!»
Потом осмотрелся повнимательнее: окно разбито, все перевернуто, опрокинуто, стеклянные пробирки — вдребезги, а пропала только бутыль со спиртом.
82 
